— Пожалуйста, — просит он с самыми умиротворяющимиинтонациями, на какие только способен. — Пожалуйста, папа.

На мгновение Скотт уверен: отец, преследуемый бегущей постенам тройной тенью, сейчас подскочит к тому месту, где стоит его единственныйвыживший сын, и врежет ему тыльной стороной ладони так, что мало не покажется, возможно,он рухнет на тело мёртвого старшего брата. Скотт хорошо знаком с этим ударом, идаже мысль о нём заставляет сжиматься в комок, но сейчас он стоит междураздвинутых ног Пола и смотрит отцу в глаза. Это трудно, но он смотрит. Потомучто оба пережили весь этот ужас и теперь должны сохранить всё в тайне:«Ш-ш-ш-ш-ш». Поэтому он имеет право на такую просьбу и имеет право смотретьотцу в глаза, ожидая ответа.

Отец не подскакивает к нему. Вместо этого набирает полнуюгрудь воздуха, выдыхает и отворачивается.

— Полагаю, в следующий раз ты скажешь мне, когда мыть пол ичистить туалет, — бурчит он. — Времени у тебя, Скут, пока я не досчитаю дотридцати…

— «Времени у тебя, пока я досчитаю до тридцати, а потом яповорачиваюсь», — рассказывает Скотт Лизи. — Я уверен, именно так он закончилфразу, да только конца я не услышал, потому что к тому времени исчез с лицаэтой земли. Пол тоже, выскользнув из цепей. Я взял его с собой с лёгкостью.Пожалуй, с мёртвым было даже проще, чем с живым. Я готов спорить, до тридцатиотец не досчитал. Чёрт, я уверен, он даже не начал считать, услышав, каклязгнули цепи, а может, почувствовав движение воздуха, который устремился в тотобъём, который занимали мы с Полом. И, повернувшись, увидел, что в подвале он вполном одиночестве. — Скотт расслабился, прижимаясь к ней; пот на лице, руках,теле высыхал. Он всё рассказал, освободился от самого худшего, выговорился.

— Этот звук, — говорит она. — Я задумывалась над этим,знаешь ли. Был ли какой-то странный звук под ивой, когда мы… ты знаешь…вернулись.

— Когда мы бумкнули.

— Да, когда мы… это.

— Когда мы бумкнули, Лизи. Так и скажи.

— Когда мы бумкнули. — Гадая, а может, она рехнулась. Гадая,а может, он чокнутый, и это заразно.

Теперь он закуривает очередную сигарету, и на лице,освещённом огоньком спички, отражается неподдельное любопытство.

— Что ты видела, Лизи? Ты помнишь? В её голосе слышитсясомнение:

— Много пурпурного, уходящего вниз по склону холма… и ячувствовала тень, словно у нас за спиной росли деревья, но всё произошло такбыстро… не дольше секунды или двух…

Он смеётся и обнимает её одной рукой.

— Ты говоришь о Холме нежного сердца.

— Нежного…

— Так его назвал Пол. Вокруг этих деревьев почва мягкая,плодородная, слой толстый. Не думаю, что там когда-нибудь бывает зима… и вотгде я и похоронил его. Вот где я похоронил моего брата. — Он смотрит на неёочень серьёзно и добавляет: — Хочешь пойти посмотреть, Лизи?

Лизи заснула на полу кабинета, несмотря на боль… Нет. Она немогла заснуть, потому что не могла спать с такой болью. Не получив медицинскойпомощи. Так что с ней было? Загипнотнзироваласъ.

Лизи проанализировала это слово и решила, что подходит оноидеально. Она соскользнула в какое-то двойное (может, даже тройное)воспоминание. Полное воспоминание. Но в какой-то момент её воспоминания охолодной спальне для гостей, где она нашла впавшего в кататоническое состояниемужа, и о той ночи, когда они вдвоём лежали на скрипучей кровати на второмэтаже отеля «Оленьи рога» (воспоминания, датированные семнадцатью годами ранее,но даже более отчётливые), оборвались. «Ты хочешь пойти посмотреть, Лизи?» —спросил он её (да, да), но произошедшее после утонуло в ярком пурпурном свете,спряталось за этим занавесом, а когда она потянулась к нему, властные голоса издетства (доброго мамика, папани, всех старших сестёр) загомонили в тревоге:«Нет, Лизи! Ты и так зашла слишком далеко, Лизи! Остановись, Лизи!»

У неё перехватило дыхание (так же перехватывало, когда оналежала в постели со своим возлюбленным?).

Её глаза открылись (они были широко открыты, когда он обнялеё, в этом Лизи ни капли не сомневалась).

Яркий свет июньского утра (июньского утра двадцать первоговека) сменил сверкающий пурпур миллиарда люпинов. Вместе с июньским светомвернулась и боль в изрезанной груди. Но, прежде чем Лизи успела отреагироватьна свет или на панические голоса, запрещающие ей идти дальше, кто-то позвал еёиз амбара, снизу, так сильно напугав, что она едва удержалась от крика. Если быголос произнёс: «Миссас», — она бы точно закричала.

— Миссис Лэндон? — Короткая пауза. — Вы наверху?

В голосе не было ни малейшей примеси южного выговора,вопросы, безусловно, задавал янки, и Лизи поняла, кто пожаловал к ней в гости:помощник шерифа Олстон. Он обещал, что будет периодически заглядывать к ней, исдержал обещание. Это был её шанс крикнуть: да, она здесь, наверху, лежит наполу вся в крови, потому что Чёрный принц инкунков изувечил её, Олстон долженотвезти её в больницу, под сиреной и с мигалками, потому что на грудь нужноналожить швы, множество швов, и ей нужна защита, нужна круглосуточная…

Нет, Лизи.

Собственный разум (никаких сомнений) послал ей эту мысль,сверкнувшую как молния на чёрном небе (ну… почти никаких), но озвучил её голосСкотта. Словно имел на то право.

И она подчинилась, потому что ответила:

— Да, я здесь, помощник шерифа! — и ни слова больше.

— Всё супер? В смысле, в порядке?

— Супер, — ответила она и удивилась себе, учитывая, чтоблузка напиталась кровью, а левая грудь пульсировала болью, как… ну, найтиточное сравнение не представлялось возможным. Просто пульсировала.

Внизу (по прикидкам Лизи, у подножия лестницы) помощникшерифа Олстон рассмеялся.

— Я заглянул к вам по пути в Кэш-Корнерс. Там вроде бы пожарв доме. Подозревается поджог. Так что два или три часа вы будете одна.

— Хорошо.

— Сотовый телефон при вас?

Мобильник был при ней, и она сожалела, что не говорит сейчаспо нему. Боялась, что потеряет сознание, если ей и дальше придётся ему кричать.

— Так точно! — крикнула она.

— Да? — В голосе слышалось сомнение. Господи, а если онподнимется и увидит её? По голосу чувствовалось, что желание подняться врабочие апартаменты Скотта у него есть. Но когда помощник шерифа Олстонзаговорил вновь, голос уже удалялся от лестницы. Она едва могла поверить, чторада этому, но да, обрадовалась. Теперь, когда процесс начался, ей хотелосьдовести его до конца.