Пока ехали до больницы, ждала, что Маринавновь откроет глаза. Но опухшие веки со сгоревшими ресницами оставалисьнедвижимыми. В какой-то момент доктор пробормотал что-то невразумительное.Шофер врубил сирену, и мы без остановок понеслись по улицам. Несчастнаяскончалась в двух минутах езды от больницы. Ее потащили куда-то в глубькоридоров. Я бежала за носилками, но вскоре медики исчезли за дверью с надписью«Реанимация». Мне оставалось только плюхнуться на какой-то железный прибор увхода и перевести дух.

Ужасные муки совести терзали меня. Я, и одная, виновата в том, что бедная женщина умирает сейчас за этими дверьми. Зачемуличила ее прилюдно в мошенничестве? Ведь если бы пришла к ней домой,объяснила, что знаю правду…

Двери с треском распахнулись, и вышла девушкав голубой хирургической пижаме и такой же шапочке.

– Вы привезли пострадавшую?

– Она жива? – ответила я вопросом навопрос.

– Пока да.

– А какой прогноз?

Медсестра нахмурилась:

– Мертвых воскрешал только Христос. Увашей родственницы ожог почти шестидесяти процентов тела, переломытазобедренного сустава и лодыжки, черепно-мозговая травма, отравление угарнымгазом. Вполне достаточно, чтобы прямо сейчас отправиться на тот свет. Нам нуженмедицинский полис.

– У меня его нет, – растерялась я.

– Так привезите, надеюсь, она москвичка?

Я смотрела на ее профессионально-спокойноелицо. Конечно, работая в таком месте, ко всему привыкаешь. И все же! Еще не такдавно мы от души сочувствовали американцам. Говорили, что их врачи – бездушныеи алчные существа, для некоторых главное – кредитоспособность больного. И вот,пожалуйста!

– А если иногородняя, вы выбросите ее избольницы?

– Не говорите глупостей, –обозлилась девушка, – просто нужен полис. Медицина сейчас страховая.

Ага, от слова «страх». Я порылась в сумочке ивытащила пару купюр.

– Отдайте доктору и медсестрам. Если ненайдем полиса, оплатим пребывание в больнице. Понимаете, в квартире взорвалсягаз, скорей всего, документы сгорели.

Медсестра спокойно взглянула мне в лицо:

– Оплата производится через кассу. Первыйэтаж, комната 12. Не надо оскорблять дежурную бригаду, совать нам деньги. Все,что нужно, сделают и так. Или вы думаете, что за мзду будем больше стараться?

Да, именно так я и думаю, но не говорить жеэто вслух.

Строгая девица вздохнула:

– Найдете полис – хорошо, не найдете –идите в поликлинику по месту жительства, дадут дубликат. И не предлагайте долларымедперсоналу. У нас это не принято.

Она ушла, а я осталась стоять с раскрытым ртомв коридоре. Ничего не понимаю! Может, в этой клинике работают монахи?

Я просидела в больнице долго. Чуда непроизошло. В десять вечера Марина скончалась. Поймав такси, я поехала домой.Как же мне было тяжело! На душу словно камень лег. Я даже расплакалась, но,подъезжая к дому, утерла слезы. Не стану ничего рассказывать домашним.Поднимусь быстренько наверх и лягу в постель.

На следующий день я чувствовала себясовершенно разбитой. Проспала до обеда и еще сонная спустилась вниз, когда Маняприехала из лицея.

– Вот сегодня точно посидишь сомной, – возликовала она, – в академии полы не высохли.

Я помотала головой:

– Делай уроки, мне надо съездить вмагазин.

Мне просто необходимо было восстановитьдушевное равновесие, и я прибегла к испытанному методу. Сначала отправилась вДом книги «Молодая гвардия» на Полянке и скупила почти весь ассортиментдетективов, затем пошлялась по ГУМу, приобретя кучу ненужных вещей. Завершилапоход в любимом «Макдоналдсе». Короче, пробыла в городе до одиннадцати, пришлав себя и даже захотела спать.

Но уснуть в эту ночь так и не пришлось. Вхолле встретили взбудораженные Зайка и Аркадий. Перебивая друг друга, онипринялись выкладывать страшные новости.

Марусе позвонили из Ветеринарной академии исообщили, что занятия все же состоятся. Обрадованная девочка попросила Зайкудовезти ее до метро. Как всегда, около десяти Кешка подъехал к академии и судивлением узнал, что в здании на втором этаже покрыли паркет лаком и лекцииотменены.

Решив на всякий случай проверить, так ли это,сын побродил по первому этажу, но Мани не нашел. На втором этаже вообще никогоне было и сильно пахло лаком. Встревоженный Кешка явился домой. Они с Зайкойподумали было, что Маня приехала в академию и, узнав, что семинара не будет,отправилась к Чаловым или Хейфецам в гости. Странно только, что никому несообщила об этом по телефону. Ни Оля, ни Саша не видели Маню.

– Может, Машка возвращалась домой ипопала в аварию? – предположила Зайка. – Или пошла куда-нибудь, а намсказала, что идет на занятия.

Я заметалась по комнате. Маруся никогда неврет, вообще никогда. С самого детства – может надуться, но скажет правду.Промолчать, утаить информацию – сколько угодно. Соврать – нет. Раз сказала вакадемию, значит, туда и поехала. К тому же мы запрещаем ей пользоваться такси,а тем более частниками, хотя деньги у нее всегда есть. Мы не раз обсуждали, чтоделать в случае нападения грабителя. И я знала, дочь не станет сопротивляться,а отдаст сразу серьги, колечко и кошелек. Для насильников у нее припасенэлектрошокер. Запрещенная в России, но весьма эффективная электрическаядубинка. Аркашка привез из Америки три штуки. Маленькая, чуть больше карандаша,она поражает ударом тока. Заманить Машку куда-нибудь невозможно. Никакимипосулами. Она слишком умная и с посторонними никуда не пойдет, если дажепообещают показать коллекцию Барби.

Выпив залпом полстакана виски, я позвониладежурному по городу. Тот официально сухим голосом велел обратиться в бюронесчастных случаев, но все же поинтересовался:

– Сколько лет девочке?

– Тринадцать.

– Не надо волноваться, скорей всего,загуляла с мальчиками.

Да не гуляет Манька ни с какими мальчиками!Всех ее кавалеров – Дениску, Мишку и Сережку – после девяти не выпускают издому.

Дрожащей рукой я стала тыкать в кнопки. В бюротрубку взяли на тридцатый звонок.

– Алле, – прогнусавил раздраженныйголос.

– Девочка пропала.

– Как выглядит?

– Полненькая, волосы русые, глазаголубые, тринадцать лет.

– Особые приметы?