Раздались выстрелы. Я рухнула в лужу, прикрывсобой Марусю. Девочка шлепнулась на бок и ловко выползла из-под меня. Светслепил глаза, голос орал что-то невразумительное, по проходу с громким матом,стреляя, бежали абсолютно черные люди. Пули свистели в воздухе. Вдруг Манядернула меня за руку и ткнула пальцем в большой зеленый мусорный контейнер, возлекоторого мы лежали в ледяной грязи. В мгновение ока подняв крышку, мы юркнули взловонные внутренности бачка и «задраили люк». Стало тише. В полной темнотесхватились за руки и молча прижались друг к другу. На ярмарке творилось что-тоневообразимое: казалось, туда прибыла артиллерия, и уже рвутся фугасы, а может,пошли в ход установки «Град». Пару раз по бачку что-то чиркнуло, громоподобныйголос не умолкал. Пересыпая речь отборным матом, он велел кому-то сдаватьсянемедленно. Я сидела, онемев от ужаса, чувствуя, как намокают джинсы, сапогидавно наполнились водой и противно чавкали при каждом движении.

– Мусечка, – прошептала Маня, –как ты?

– Отлично, а ты?

– Воняет очень.

Да, пахло не розами. Если не откроем вближайшее время крышку, просто задохнемся.

В этот момент над головой загрохотало,появился свет, и грубый мужской голос произнес:

– Вот они, ловко спрятались, молодцы.Вылезайте.

Я поглядела вверх. В бачок заглядываломоновец, в прорезях черного вязаного шлема поблескивали глаза. Я посильнейвжалась в мусор, ни за что не полезу в этот кошмар и Маню не пущу. Ведьнеизвестно, кто они такие.

Парень хихикнул:

– Давайте вылезайте, принцессы помойки.Все позади. Вы ведь Дарья и Марья?

Мы закивали головами.

– Меня полковник прислал, АлександрМихайлович, знаете такого? Давайте скорей, а то воняет страсть!

Он протянул нам крепкую лопатообразную ладонь.Не знаю, какая сила помогла нам с Марусей одним прыжком влезть внутрь. Наружу,даже с помощью смеющегося омоновца, еле-еле выбрались. Теперь мы стояли посредиоптовки. Я выгребла из кармана консервную банку. Никогда больше не буду естьтресковую печень, вся провоняла ею, пока сидела в бачке. Омоновец подтолкнулнас, и мы на негнущихся ногах двинулись к выходу. Там у железных ворот стоялнебольшой микроавтобус и две «Волги». Возле одной из них, уткнувшись лицом вкапот, со скованными за спиной руками и широко расставленными ногами внепонятной полустоячей позе обнаружился мужчина.

Омоновец ухватил парня за волосы и повернулего голову в нашу сторону:

– Узнаете?

Я вгляделась в молодое, порочно-красивое лицо.Белокурые волосы, крупные карие глаза, нежная кожа, мужественный, как нарекламе одеколона, подбородок. Надо же, а я думала, это Кирилл.

– Нет, впервые вижу.

Омоновец впечатал голову парня в багажник.Раздался глухой стук и слабый стон.

– Не надо его бить, – воззвала я кжалости омоновца.

– Разве мы его бьем? – удивилисьстоящие вокруг милиционеры и пнули задержанного по ногам, – так просто,шутим.

Дверь второй «Волги» распахнулась, и яуслышала хорошо знакомый голос:

– Дарья!

Я пошла на зов. В машине уютно устроилсяполковник. В салоне приятно пахло его сигаретами.

– Садись, – сказал АлександрМихайлович.

Я влезла внутрь и втащила Марусю.

– Ну что, – мирно осведомилсяполковник, – конец деятельности частного детектива?

– Не понимаю…

Александр Михайлович повел носом, как собака,потом сказал:

– Дашутка, не могла бы ты оказать мнелюбезность?

– Какую именно?

– Выйди из машины и вытряхни из капюшонаобъедки, а то вонища жуткая.

Я выскочила наружу и выполнила просьбуприятеля, оставив на тротуаре картофельные очистки, фантики, куски недоеденнойпиццы, после чего снова залезла в салон. Водитель громко чихнул. Полковникусмехнулся:

– Да уж, аромат!

– Посмотрим, как запахнешь, если полежишьв помойке, – огрызнулась я.

– До сих пор Бог миловал от мусорныхбачков, – вздохнул приятель, – и потом скажи, ты всегда ходишь надело в домашних тапочках?

Я посмотрела на свои мокрые ноги и ахнула.Вылетела из дома в плюшевых, мягких башмачках. Неудивительно, что они насквозьпромокли.

Александр Михайлович продолжал надо мнойподтрунивать:

– Странно, что надела джинсы с курткой.Тебе больше подошла бы пижама с Микки Маусом.

Не выдержав, я заорала:

– Прекрати!

И тут мы с Марусей дружно заревели.

На следующее утро, в десять часов я сидела уполковника в кабинете. Видимо, он провел здесь всю ночь, так как выгляделпомятым и осунувшимся, но лицо было, как всегда, чисто выбрито. Со вчерашнегодня меня преследовал запах гнилья, хотя мылась уже пять раз, и я втянула носомвоздух.

Александр Михайлович, заметив это, хмыкнул:

– Сейчас благоухаешь благороднымпарфюмом, не то что накануне. Мы арестовали Кирилла Торова и Елену Ковалеву. Неудивляет?

– Нет.

– Ладно, – вздохнул приятель. –Давай сделаем так: расскажу, что знаю, но ты тоже поделишься информацией.Сложим наши знания и получим истину. Идет?

– Идет, – обрадовалась я, –только ты первый.