– Вроде никаких. Одета в джинсы, розовыйпуловер и черные сапоги. Куртка «дутая» синего цвета.

Трубка помолчала, потом пролаяла:

– Приезжайте, есть похожая.

Зайка и Кеша, с побелевшими лицами, такдрожали, что никак не могли попасть в рукава курток. Всю дорогу до морга мытупо молчали и внутрь вошли, держась за руки.

Мрачная баба выкатила каталку и сдернулагрязную, бурую простыню. Я уставилась на труп, чувствуя, что отлегло от сердца.

Мертвой девушке было не меньше семнадцати.Крашеная блондинка, на животе шрам. Тут же находились вещи. Джинсы, но не«Levi`s», и кофта – не розовая, а бордовая. Кровь бросилась в голову, ушизагорелись огнем, стало невыносимо жарко, потом холодно, пол кинулся навстречу,и я потеряла сознание.

Резкий, омерзительный запах проник в ноздри.Глаза открылись сами собой. Надо мной, дыша в лицо перегаром, склонился санитарсо смоченной нашатырем ваткой в руке. Я села на грязном полу. Каталку с трупомуже увезли. Какое счастье, что это не Маня. И какой все-таки ужас. Ведь уубитой тоже есть мать!

Зайка с Аркадием помогли встать. Спотыкаясь, ядобрела до машины и упала на заднее сиденье. В салоне успокаивающе пахлоОлиными духами и Аркашкиными сигаретами. Внизу на коврике валялась оброненнаяМарусей белая варежка. Господи, вдруг ребенок пришел домой и ткнулся носом взакрытые двери!

На всей скорости понеслись обратно. Но надеждаоказалась напрасной. В растерянности сели в холле. Что делать? Почему Машка непозвонила? И тут зазвонил телефон. Я схватила трубку и прохрипела:

– Алло!

– Добрый вечер, – вежливо сказал нето женский, не то мужской голос. – Надеюсь, вы не очень испуганы? Машенькау меня, жива, здорова и передает вам привет.

– Кто вы?

Голос тихо засмеялся:

– Не могу прямо ответить на этот вопрос.

– Что вы хотите?

– Немного. Всего сто тысяч долларов, длявас не слишком крупная сумма. Обязательно мелкими купюрами – по десять идвадцать баксов. Сложите их в сумку. Завтра в 22.00 позвоню и скажу, что выдолжны делать дальше. И еще…

– Что?

– Дорогая, к чему такая торопливость!Во-первых, вы прекратите свои дурацкие расследования и никому не скажете о том,что сообщила вам в «Скорой помощи» умирающая Марина.

– Откуда вы знаете, что я была вместе сней в машине?

Голос опять рассмеялся:

– Милая, когда суетесь не в свои дела,крайне опасно появляться на телеэкране, тем более в такой популярной программе,как «Дорожный патруль». И не перебивайте меня. Итак, будете вести себя тихо-тихо,не станете обращаться в милицию и похороните всю известную вам информацию. Впротивном случае Маруся никогда не вернется домой.

– Дайте девочке трубку.

Послышался шорох, треск, потом звонкий голосокпроизнес:

– Мамусечка, я жива, и мне не сделалиничего плохого.

– Детка, ты где?

Снова раздался треск, и голос произнес:

– Хватит, если сделаете все, как велено,скоро встретитесь с дочерью.

Раздались гудки. Я уставилась на сына сневесткой, они на меня. До девяти утра просидели в столовой, наливаясь кофе. Отвозбуждения совершенно не хотелось спать. Еще не было одиннадцати, когда япришла в кабинет управляющего банком.

Семен Николаевич знает, какими суммами мырасполагаем, поэтому каждый наш визит обставляется весьма торжественно. Толькоя подхожу к окошку и протягиваю документы, как за спиной оператора возникаетсам управляющий. Мило улыбаясь, он ведет меня в кабинет, а там кофе ивеликолепный коньяк. Деньги в фирменном конверте я получаю из рук в руки.

Однако на этот раз вышла заминка. Услышав, чтомне нужны сто тысяч купюрами по десять и двадцать долларов, Семен Николаевичвскинул бровь:

– Придется немного подождать.

Я кивнула, и мы завели беседу о последнейвыставке молодых художников. Банк поддерживает юные дарования, покупая унаиболее талантливых картины и скульптуры. Семен Николаевич как раз хвасталсяновым протеже, обнаруженным в Екатеринбурге, когда в кабинет вошла секретарша.На этот раз вместо конверта в ее руках был бумажный пакет с веревочнымиручками. Она поставила его на обитый зеленой кожей стол и удалилась.Пересчитывать деньги в подобной ситуации не принято, и я положила пакет вбольшую сумку.

Семен Николаевич проводил меня до двери, затемпомялся и сказал:

– Вы наш старый и очень уважаемый клиент.Банк заинтересован в таких вкладчиках, поэтому прошу вас: будьте осторожны. Какправило, люди, которым требуются крупные суммы мелкими купюрами, редкоудовлетворяются одноразовой сделкой.

Я округлила глаза и пропела сладким голосом:

– Не понимаю, о чем вы! Плачу репетиторамдочери по десять и двадцать долларов за урок, поэтому дома должны быть мелкиеденьги.

– Конечно, конечно, – поспешилсогласиться управляющий.

Из дома позвонила Войцеховским и потребовала ктелефону Фриду.

– Чего тебе? – рявкнула старуха.

– Как там Рафаэлла?

– Кто? – изумилась Фрида.

– Ну, новая домработница, Валентина.

– Нормально, сейчас мебель натирает.

– А Полина?

– Вчера Степка отвез ее в Качалинск.

– Вот что. Валентина в ближайшее времядолжна находиться дома. Если приедет Лена с Сержем, пусть спрячется в комнате,запрется на щеколду и никому не открывает. Запретите ей брать что-либо из рукЛенки: деньги, воду, еду. А еще лучше прямо сейчас позвоните Радову, скажите,что Степа заболел гепатитом, страшная зараза, и приезжать пока не следует. АВалю даже на пять минут в магазин не выпускайте. И проверьте, нет ли утечкигаза в подвале.

– Что за чушь! – искренне изумиласьстаруха.

– Фрида, – строго сказала я, –делайте, что велю. Иначе у вас в доме будет еще один труп. Представляете, какобрадуются соседи! Им хватит пищи для разговоров на год. Немедленно звонитеСержу и постарайтесь его уговорить.

Старуха, помолчав, сказала:

– Во что ты нас втравила! Ладно, будьпо-твоему, позвоню.

Нет, все-таки она молодец, в таком возрастесовершенно ясная голова.