Разумеется, совпадение не случайно. Пирамиды, тайны, наука,древняя мудрость… все взаимосвязано. Имя Ньютона неизбежно привлекает искателейтайных знаний.

— Исаак Ньютон, — продолжил рассужденияГаллоуэй, — должен навести нас на мысль, как расшифровать пирамиду. Какимобразом, предположить не берусь, но…

— Гениально! — округлив глаза, воскликнулаКэтрин. — Вот как мы преобразуем пирамиду!

— Ты догадалась?

— Да! Как же мы просмотрели? Ведь разгадка прямо у наспод носом. Простейший алхимический процесс. Сейчас я преображу эту пирамиду,опираясь на самые обыкновенные законы физики. Законы Ньютона.

Лэнгдон силился понять, что она имеет в виду.

— Декан Галлоуэй, — обратилась Кэтрин кстарику, — вы читали надпись на перстне и наверняка помните…

— Стойте! — Декан поднял палец, призывая кмолчанию, и слегка склонил голову, будто прислушиваясь. Затем резко поднялся наноги. — Друзья мои, пирамида открыла нам еще не все свои тайны. Не знаю, кчему ведет мисс Соломон, но, коль скоро ей известно, что делать дальше, моязадача выполнена. Собирайте вещи, а мне больше ни слова. Оставьте меня во мракеневедения. Пусть мне будет нечего скрывать, если вдруг нашим гостям вздумаетсявыбивать из меня информацию силой.

— Гостям? — Кэтрин тоже прислушалась. —Никого нет…

— Будут. — Галлоуэй направился к двери. —Торопитесь!

* * *

Вышка сотовой связи посылала сигнал на разбитый вдребезгителефон, который валялся посреди Массачусетс-авеню. Безуспешно. Вызов былпереадресован на голосовую почту.

— Роберт! — выкрикнул в панике УорренБеллами. — Вы где? Позвоните! Тут что-то ужасное творится!

Стоя у каменного стола в лазоревом свете подвальных ламп, Малахпродолжал приготовления. В животе заурчало, но он не обращал на это внимания.Давно позади те дни, когда он подчинялся зову плоти.

«Преображение требует жертвы».

По примеру многих избравших путь развития духа, Малах принесблагороднейшую из жертв. Процедура кастрации оказалась менее болезненной, чемон представлял. И, как выяснилось, довольно распространенной. Ежегоднохирургической кастрации (орхиэктомии) подвергаются тысячи мужчин по самымразным причинам: смена пола, стремление обуздать сексуальные аппетиты или всилу глубоко религиозных соображений. Малахом двигали мотивы самого высокогопорядка. Подобно мифическому Аттису, который оскопил себя, Малах понимал, чтодостичь бессмертия можно лишь окончательно порвав с гендерной принадлежностью.

«Андрогины суть единение».

Сегодня на евнухов смотрят косо, а вот древние осознавали,какие силы высвобождаются в результате трансмутационной жертвы. Ранниехристиане слышали, как, согласно Матфею (19:12), сам Иисус превозносил еедостоинства: «И есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для ЦарстваНебесного. Кто может вместить, да вместит».

Питер Соломон тоже пожертвовал куском плоти… Впрочем, кистьруки — ничтожная плата за участие в великих свершениях. К концу дня Соломонпринесет гораздо большую жертву.

«Чтобы создать, я должен разрушить».

Такова природа полярности.

Питер Соломон, вне всяких сомнений, заслужил тот жребий, чтовыпал ему сегодня. По делам и расплата. Когда-то он сыграл ключевую роль в том,как сложился земной путь Малаха. И именно поэтому ему уготована не менее важнаяроль в великом преображении. Этот человек заслужил всю боль и ужас, которые емупредстоит испытать. Питер Соломон вовсе не тот, кем его считают.

«Он пожертвовал собственным сыном».

Когда-то Питер Соломон поставил своего сына, Закари, передневозможным выбором — богатство или мудрость.

«Закари выбрал неправильно».

Это решение стало первым шагом по пути, который в концеконцов завел юношу в бездну ада.

«Тюрьма “Соганлик”».

Закари Соломон погиб в турецкой тюрьме. История стала известнавсему миру… но о том, что Питер Соломон имел возможность спасти сына, не зналникто.

«Я там был, — вспоминал Малах. — Я все слышал».

Та ночь врезалась ему в память навечно. Своим суровымрешением Соломон отнял жизнь у сына, Зака, — и подарил ее Малаху.

«Кто-то должен умереть, чтобы другие жили».

Освещение в комнате начало менять оттенок, и Малах осознал,что час уже поздний. Закончив приготовления, он направился к лесенке, ведущейнаверх. Пора уделить немного внимания и земным делам.

«“Все явит тридцать третий градус!” — мысленно твердилаКэтрин на бегу. — Я знаю, как преобразить пирамиду». Весь вечер разгадкалежала буквально на поверхности, прямо под носом.

Кэтрин с Лэнгдоном бежали по пристройке, ориентируясь поуказателям с надписью «Клуатр». Как обещал декан, вскоре они выскочили вовнутренний двор, окруженный массивными каменными стенами.

Клуатр Национального собора представлял собой пятиугольныйсадик с бронзовым постмодернистским фонтаном в обрамлении арочных галерей.Плеск воды, отражающийся эхом от каменных арок, показался Кэтрин чересчуррезким и громким. И тут она поняла, что шумит не фонтан, а…

— Вертолет!

Ночное небо прорезал яркий луч.

— Быстро, в галерею!

Слепящий свет поискового прожектора залил крохотный клуатр,но Кэтрин с Лэнгдоном метнулись на другую сторону и, скользнув под готическойаркой, нырнули в тоннель, ведущий к наружной лужайке, и затаились. Вертолетпролетел над ними и начал описывать широкие круги над собором.

— Выходит, Галлоуэй не ошибся насчет гостей, —проронила изумленная Кэтрин.

«Чем слабее зрение, тем тоньше слух».

Сама она, наоборот, почти оглохла от стука собственногосердца.

— Нам сюда. — Лэнгдон подхватил саквояж и двинулсяпо проходу.

На прощание декан Галлоуэй выдал им один-единственный ключ иподробные инструкции. Короткий тоннель остался позади, и от цели беглецовотделяла широкая лужайка, залитая светом прожектора от кружащего над головойвертолета.

— Не перебраться…

— Стой… смотри! — Лэнгдон указал на черную тень,накрывающую лужайку слева. Сначала расплывчатая, бесформенная, она быстроросла, надвигаясь на них, обретая очертания, обрушиваясь, вытягиваясь, инаконец превратилась в огромный черный прямоугольник с двумя длиннющимишпилями.