Я слегка пнула носком туфли коробку с реквизитом, и мои юбки, подняв облачко пыли, сбили при этом пачку клеенчатых фазаньих крыльев, которые с шелестом шлепнулись на пол. Мне казалось несерьезным обсуждать мое будущее в окружении бутафорских перьев и блесток, но уж так тому и быть.

– Довольно, Джоанна. Никакого маскарада при дворе не будет. Не теперь. И уже никогда. – Опершись локтями о колени, он хмуро смотрел на меня из-под бровей, которые, казалось, были нахмурены уже целую неделю.

Я удержалась от того, чтобы поинтересоваться у него, зачем он прячется среди всей этой роскошной мишуры, если не собирается использовать ее по назначению.

– Я пришла сюда как ваша кузина, – вместо этого сказала я.

– Или как невестка, которую я не хочу признавать.

– Я хочу, чтобы вы передумали.

– Передумал? – Щеки его густо покраснели. – А вы хоть слышали, что говорит народ на улицах?

– Слышала.

– Вы стали жертвой собственной глупости! И теперь вас зовут – в лучшем случае – Девственницей Кентской, хотя намек тут прозрачен. А в худшем – Шлюхой Кентской! О господи! – Дыхание с шипением прорывалось сквозь его стиснутые зубы; казалось, он находит какое-то извращенное удовольствие, произнося эти слова. – Они смеются над вами за кружкой эля в кабаках. И треплют ваше имя, будто вы какая-то проститутка из соседней таверны. Этого ли я хочу для принцессы Уэльской? Я далеко не единственный в этом королевстве, кто считает, что вы не подходите на роль супруги будущего короля. Которая родит будущего наследника.

Я с трудом сдерживалась:

– Я никогда не нарушала супружеской верности.

– Вы двубрачная, распутная женщина, виновная в прелюбодеянии. – Взгляд его упал на плотно облегающие рукава моего платья, и он гневно прищурился. – И еще экстравагантная. Если не ошибаюсь, это у вас бриллианты на пуговицах. Интересно, сколько они стоили?

Я приняла его вызов и решила ответить:

– Двести фунтов. Они прекрасны, не правда ли? А сказать вам, сколько стоит вот это кольцо? Эти две замечательные броши обошлись вашему сыну в сто тридцать фунтов. Возможно, вы хотели бы узнать стоимость и этого платья тоже? Ну, держу пари, намного меньше, чем соболя Филиппы.

– Это возмутительно! В вашей крови присутствует что-то порочное, пагубное. Я уверен, что это у вас не от вашего отца. – В своем раздражении Эдуард раз за разом протаскивал между пальцев длинное петушиное перо, и банальность этого повторяющегося действия подтолкнула меня к тому, чтобы немного отпустить поводья своего крутого нрава. Немало удивив и даже ошеломив его, я выхватила перо у него из рук, разломала его и отбросила в сторону, после чего впервые позволила себе окрасить свой голос бушевавшими во мне эмоциями, потому что в атмосфере ядовитой озлобленности это уже не могло навредить.

– Послушайте меня, Эдуард. Этот брак совершенно законен. И мы оба знаем это. Если вы откажетесь признать его, если не поможете решить все правовые вопросы с Его Святейшеством, это приведет к разрыву между вами и вашим сыном, разрыву, который никогда уже не поправить. Он боготворит вас. Вы его герой, которым он восхищался еще мальчишкой и которым восхищается по сей день. И если вы пойдете по пути раздоров с сыном, урон от этого будет серьезнее, чем от эпидемии чумы.

Эдуард выхватил еще одно перо. Он дважды протянул его сквозь пальцы, как будто подбивая меня выхватить и его. Поэтому я не стала этого делать.

– Вам принадлежит идея обменяться клятвами верности в такой рискованной манере?

– Нет. Я вообще не причастна к этому.

Какое-то мгновение он казался сбитым с толку.

– Значит, это все Нед.

– Да. – Я могла бы упасть перед ним на колени, но в голосе моем все равно не было мягкости. – Вы знаете своего сына. Если он принял решение, то уже не свернет. Будет лучше, если вы сами сделаете наш брак полностью легальным, иначе скандал поднимется гораздо больше, чем сейчас. Так что это и в ваших интересах тоже.

– А в ваших – еще больше, чем в моих. Потому вы уже видите себя королевой Англии.

– Да, вижу. – Я впервые в жизни сказала об этом вслух. И теперь эти слова стали жить своей отдельной жизнью. – А еще я вижу своих детей легитимными наследниками вашей короны.

– Он никогда не должен был делать этого. – Эдуард отбросил в сторону изрядно помятое перо.

– Можете ответить мне на один вопрос? Только честно.

Он что-то неопределенно проворчал – я решила, что утвердительно.

– Вы женились бы на Филиппе, если бы вам это запретила ваша мать? Вы ведь взяли ее в жены, потому что любили ее. И вам тоже требовалось на это специальное разрешение от Папы, потому что Филиппа приходится вам кузиной? Я знаю, что это так. И не вам судить меня за действия, которые всего лишь являются точной копией ваших собственных. То, в какой манере был заключен наш брак, возможно, предосудительно, но кровь моя так же хороша, как и ваша. И не хуже крови Неда, о чем вам прекрасно известно. Да, может быть, я и не женщина европейского статуса, но я принцесса Англии. И этого вы оспорить никак не сможете, как бы усердно ни старались.

Это заставило его надолго замолчать. Постояв немного, я сделала шаг назад.

– Я оставляю вас, чтобы вы сами подумали над будущим. И нет, это не Нед послал меня к вам. Я пришла сюда, чтобы изложить вам свою обоснованную аргументацию. И даже если вы отвергнете ее, теперь вы в любом случае знаете правду.

Эдуард поднял на меня глаза.

– Вы беременны? – довольно грубо спросил он, что было очень необычно для него.

– Нет. – Я направилась к выходу, обходя нагромождение этих глупых праздничных декораций, и уже у самых дверей обернулась. – Пока что нет.

– Слава Господу хоть за это.

– Если вы встанете у нас на пути, я и пальцем не пошевелю, чтобы восстановить ваши разорванные отношения с сыном.

Я тут же пожалела о своей угрозе. Не то чтобы я считала себя победительницей в этом споре, но кто он такой, этот Эдуард, чтобы упрекать меня в аморальности, когда постель его оккупировала эта шлюха Алиса, да еще и под присмотром его жены, верной ему? Я очень корила себя за эту внезапную вспышку злости. Это никоим образом не продвинуло нас вперед; к тому же не хотелось еще более усложнять и без того нелегкую жизнь королевы. Поэтому я поставила перед собой новую задачу, которая, правда, требовала от меня новых умений и навыков. Я продемонстрирую ему, что могу быть достойной невесткой, внушительной поддержкой для Англии и принца Уэльского. И тогда у него не останется никаких сомнений, что я могу быть очень ценной супругой для его сына.

Преодолев искушение оставить его в этих горестных раздумьях, я взяла табурет, села напротив него и стала ждать, аккуратно положив руки на колени. Я постепенно пришла к выводу, что открытая конфронтация с упрямым мужчиной далеко не всегда ведет к победе. Кое-кто мог бы заметить, что жизнь должна была научить меня этому намного раньше.