Я была настроена менее оптимистично. И последующие события доказали, что у меня были на то все основания.

Король сделал паузу, будто ждал, что мы выступим с опровержением. Что-то объясним. Откажемся от своих слов. Однако ничего такого мы не сделали.

– Джоанна – моя жена, – твердо повторил Нед.

Перчатки и шляпа короля полетели на пол, и его паж молнией метнулся поднимать их и сдувать невидимую пыль с бархата, что показалось мне каким-то мелочным и неуместным, учитывая разворачивающуюся перед нами драму столкновения сильных характеров.

– И теперь вы явились сюда просить моего благословения?

Челюсти короля были крепко сжаты, на скулах играли желваки, а в глазах горел пугающий огонь. Я ожидала от него вспышку злости, бурю гнева, вроде той, какую при схожих обстоятельствах он обрушил на Томаса, – но только не такую холодную ярость, предвестницу приближающейся грозы. Все это было в большей степени адресовано Неду, чем мне, однако можно было не сомневаться, что вскоре его пылающий взор обратится и в мою сторону. И его можно было понять. Все его тщательно обдуманные планы относительно новых альянсов с Европой были уничтожены под самый корешок, виртуозно и полностью.

– Я что-то не вижу раскаяния в глазах. У вас обоих.

В атмосфере громадного зала сейчас витали совершенно разные, несопоставимые эмоции. Ледяное недовольство короля. Трепетная и даже боязливая взволнованность Филиппы. Изабеллу откровенно переполняло любопытство, и лицо ее раскраснелось от возбуждения. Остальные пребывали в промежуточном состоянии – от шока до радостной заинтригованности.

Мой кузен-король обратился к своему красноречию, также пропитанному ледяными нотками:

– Какая польза в этом союзе для вас, для Англии? Мы растили моего наследника, чтобы он через свой брак добился большой политической выгоды, укрепил верховенство королевской власти. Мы должны были взять невесту для него в одной из лучших монарших династий в Европе. – Глаза Эдуарда казались такими же дикими и беспощадными, как и у его любимого сокола, которого он поспешно передал своему сокольничему. – Что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Только то, что я очень хотел взять Джоанну в жены, и она согласилась.

– С каких это пор принцы женятся по собственному желанию? Они женятся, чтобы укреплять величие династии. Ты поступил скверно. Или прикажешь теперь восхвалять отсутствие добродетелей у выбранной тобой невесты?

Мы все ждали, станет ли он говорить о моих недостатках.

Когда же этого не произошло, я почувствовала, что зрители разочарованы. Однако вместо этого Эдуард просто заявил:

– Этот брак будет аннулирован.

– Не будет, – ответил Нед, настолько же невозмутимый, насколько взбешенным казался его отец. – Наш брак заключен per verba de praesenti и консумирован. Тому имеются свидетели. Все законно.

– Это мы уже знаем по своему горькому опыту.

Гневный взгляд Эдуарда переметнулся на меня. Нед, взяв мою руку, притянул меня поближе к себе, как бы защищая, как будто теперь мы с ним действительно были уже неотделимы друг от друга.

– Кузина, неужели вы решились повторить свои ошибки двадцатилетней давности? Только на этот раз уже с наследником английской короны? Чем вы настолько обворожили его, что он не смог устоять перед вами? Тогда вы были слишком юной, а значит, глупой и неопытной, что и послужило вам оправданием. Теперь же вы прекрасно понимали, что делаете. Клянусь, Джоанна, вся ваша семья слишком долго была для меня настоящей занозой.

Ровно дыша и игнорируя его привычные оскорбления, я оставалась спокойной. Только старалась не смотреть в лицо Филиппе.

– Я не привораживала его, милорд. И не использовала никаких темных сил.

– А я готов поклясться, что в голове моего сына и близко не было подобных мыслей, пока вы так своевременно не овдовели.

Нед пришел мне на помощь:

– Отец, вы позорите меня. И позорите мою жену.

– Позорю? А ты считаешь, что твое поведение – это поведение человека чести? Ни один из наследников престола не женился на английской дворянке со времен… бог весть с каких времен. Мы вступаем в кровное родство только с представительницами лучших европейских фамилий. Твоя мать – лучший тому пример, и…

– Джоанна тоже королевской крови, но нашей, английской, – прервал его Нед. – Джоанна – ваша первая кузина, дочь родного брата вашего отца.

– Его кровь запятнана изменой!

– Вы сами сняли с него обвинение в предательстве. А она виновата в этом предательстве не больше, чем, допустим, я. Она росла при вашем собственном дворе и воспитывалась под покровительством моей матери.

Очень важный момент, который Эдуард предпочел бы обойти.

– Это незаконный брак. Он недействителен. Вас связывает близкое кровное родство, меньше четвертого колена. Господи, да к тому же вы еще и кумовья, поскольку ты приходишься крестным отцом ее сыновей! А это, насколько я слышал, может быть наказано отлучением от церкви. – Эдуард снова разгорячился. – Так вы этого хотите? Чтобы о наследнике английского престола в Европе говорили в связи с тем, что его отлучили от церкви?

– Тогда нам просто понадобится специальное разрешение, сир.

– И вы рассчитываете, что я получу его для вас? Поеду к Папе побираться с шапкой в руке, чтобы получить разрешение на брак, уже заключенный в обстановке омерзительной секретности, брак моего сына с женщиной, которая уже привлекала к себе внимание церковников своими предыдущими неудачными бракосочетаниями? И за который, если Папа заупрямится, вас обоих могут отлучить от церкви. И как это скажется на признании законности сына, которого вы родите? Может быть, она уже носит твоего ребенка? Ради всего святого, Нед! Ты просишь у меня слишком многого. Я не хочу этого. Я не…

Прервала короля Филиппа, которая положила ему на руку свою ладонь. Сейчас она впервые вступила в обсуждение. И вообще впервые сдвинулась с места. До этого она просто стояла, невозмутимо спокойная, как статуя Святой Девы Марии.

– Ты должен это сделать, Эдуард.

Казалось, он хотел сбросить ее руку, но не сделал этого. Я видела, каких усилий ему это стоило.

– И почему я должен это сделать?

– Потому что, если ты откажешься, скандал будет больше, чем если согласишься. А это последнее, чего тебе хотелось бы. Нам не нужны больше никакие новые скандалы при дворе.

Она сказала «новые скандалы»? В ее тоне мне послышалась какая-то резкость, необычная суровость, которую она себе вдруг позволила, как будто между ней и королем появились разногласия. Причем это был не вопрос о рождении Эдмунда – с этим все давно было решено. Это было что-то новое, и, наверное, поэтому совет Филиппы, адресованный мужу, прозвучал мрачно и решительно.

– Нет, я не хочу скандала. – Голос его вновь превратился в грозное низкое рычание, а сдвинутые на переносице брови вытянулись в одну сплошную линию. – Но я не позволю загонять себя в угол, точно вепря в ловушку, где его уже ждут разъяренные охотничьи псы!