Нед выглядел так уверенно, будто вообще ожидал не бури, а всего лишь легкого бриза, который хоть и поднимет небольшие волны, но волнение это быстро уляжется. Клятва его была прямой и решительной и больше подошла бы для военного командира, чем для человека, который женится.

– И в этот день я беру тебя в жены, Джоанна.

– И в этот день я беру тебя в мужья, Эдуард, – повторила я.

– Теперь ты мне жена.

– Теперь ты мне муж.

Наступила пауза.

– Мы должны еще что-то сказать? – спросил Нед. – Думаю, этого достаточно, чтобы соблюсти законные формальности.

Я почему-то чувствовала странную пустоту, как будто такое судьбоносное событие, полностью менявшее мою жизнь, должно было ознаменоваться раскатами грома или вспышкой молнии.

– Ты мог бы добавить немного эмоций, что-нибудь от души, – предложила я.

Он ухмыльнулся и просиял – знакомое выражение лица.

– Если хочешь эмоций, то я скажу так. Я всегда восхищался тобой. И подтвердил свое восхищение этой церемонией. Поэтому я женился на тебе сегодня, моя дорогая Джанет. Надеюсь, что мы с тобой оба полюбим друг друга.

Ни одна невеста, полагаю, не могла бы желать большего.

– Ты был моим другом, а в детстве – компаньоном по играм. Я ценю твое решение и принимаю то, что с этого дня являюсь твоей женой.

Нед внимательно смотрел на меня. Вероятно, он тоже надеялся на что-то большее от меня, но мне всегда было трудно понять, что кроется за выражением его лица.

Он поцеловал меня в губы.

– Итак, я дал свою клятву.

– Как и я свою.

Все, дело сделано. Я больше не была графиней Кентской. По принципу per verba de praesenti я стала принцессой Уэльской.

Я чувствовала себя так, будто стояла на краю пропасти столь глубокой, что дна не видно, и все же испытывала радость и удовлетворение. Мы избежали обсуждения наших чувств. Это было просто практическое решение, разумное при данных обстоятельствах.

Мы консумировали наш брак, заключенный per verba de praesentie, как того требовал закон, чтобы не оставлять королю юридических зацепок, за которые он мог бы ухватиться. Это было обстоятельство, которое невозможно предугадать: я никогда не могла представить себе, что буду делить брачное ложе с мальчиком, с которым росла с детских лет, с которым соперничала в играх, спорила, ходила на занятия, танцевала. Мы давно уже не были детьми, и то, что мы разделись, было вопросом практической пользы, не подогреваемой физической страстью. Не было ни флирта, ни перехлестывающего через край желания, которые могли бы представить наш поступок в каком-то поэтическо-романтическом ореоле. И все же занятие это было не лишено приятности. Мы оба были опытны, оба знали толк в том, как доставлять и получать удовольствие в процессе любви. По крайней мере, Нед основательно всколыхнул все мои чувства, как, похоже, и я его.

Когда все было закончено, он лежал на боку и смотрел на меня, положив руку мне на бедро. Я тоже смотрела ему в глаза.

– Как думаешь, ты уже носишь под сердцем моего наследника? – спросил он.

– Что, так сразу? – Я вдруг поняла, что мы готовы рассмеяться, а это благословение способно прогнать любое смущение.

– Мой сын Роджер был зачат невероятно быстро.

– Я восхищена мадам Уиллсфорд, – заметила я. – Между прочим, где она сейчас?

Он уловил сухость моего тона.

– Эдит счастливо устроилась в своем доме в Кларендоне и получает годовое содержание на воспитание сына. Она не должна тебя беспокоить.

– Она меня и не беспокоит…

– Что же касается наследника, – перебил меня Нед, прижав свои пальцы к моим губам, – мы, моя очаровательная женушка, попробуем снова. Насколько мне известно, брак per verba de praesenti не предполагает никаких ограничений относительно количества консумаций.

Я погрузилась в ласки и поцелуи, которые в результате действительно могли дать Англии нового наследника. Однако, целуя Неда, что давалось мне очень легко, я все же думала, что разочарована. Непонятно только, какое я имела на это право. Я не должна была ждать ничего от союза, представлявшего для нас обоих, как мне казалось, жест чистого прагматизма. Это было время, когда я оставила наконец все свои наивные мечты о великой любви и романтике, которые на самом деле никогда меня слишком не трогали. А для зрелой женщины это было в достаточной степени приемлемо.

Вот что я действительно получала от нашего с Недом физического союза, так это ощущение большой благодарности. И у меня просто не оставалось времени на то, чтобы даже думать о Томасе. Энтузиазм Неда сметал все на своем пути, преодолевая любое мое нежелание за счет напора и стремительности. Я подозревала, что все это выполнялось с той же уверенной компетентностью, с какой велась военная кампания против французского противника при Пуатье.

Я наблюдала за ним, когда он спал: лицо уткнулось в подушку, густые волосы рассыпались по плечам. Он казался мне очень милым. Я пыталась угадать свое будущее, учитывая, что мой королевский статус теперь многократно укрепился. Но при этом не имела четкого представления, что это означало для меня и Неда, двух индивидуумов, отныне прикованных друг к другу новыми узами.

Покончив с нашей брачной процедурой, мы вернулись в Виндзор, чтобы предстать перед королем и королевой; вот только к тому времени Эдуард с Филиппой вместе со всеми приближенными и домочадцами переехали в свою резиденцию в Хейверинг-атте-Бауэр, представлявшую собой скорее охотничий дом, чем дворец, так что мы отправились за ними туда. Наши лошади ехали рядом, и Нед дал волю своей фантазии насчет того, что случится дальше.

– Я могу увезти отца на охоту. И подам ему ошеломляющую новость, когда он будет в хорошем расположении духа после азарта преследования и добычи зверя.

Я искоса взглянула на него:

– Ты признаешься, что хочешь дать задний ход?

Он тоже посмотрел на меня, и брови его слегка задергались от такого пренебрежительного отношения к придуманному им плану.

– Разумеется, нет. – Помолчав, Нед добавил: – А что сделала бы ты? Я знаю, что ты в любом случае выскажешь свое мнение. Так зачем ломать уже устоявшуюся привычку?

– Просто возьми и скажи ему. Мы с тобой совершили поступок. И нечего драпировать его церемонностью, золоченым убранством или даже кровью и внутренностями зверя. Ему это не понравится, но ничего не поделаешь.

– То есть подать как удар копьем. – Он сделал выпад, словно в руке его действительно было грозное оружие.

– Это уж как тебе хочется. Потом мы с тобой отступим и дождемся взрыва праведного гнева, от которого в доме будет сносить крышу.

Потянувшись ко мне через разделявшее нас пространство, он взял мою руку в перчатке и привлек к себе, так что теперь наши лошади должны были идти вплотную друг к другу.