– Я ожидаю, что ты будешь женой, способной взять руководство в свои руки.

Похоже, его не слишком тревожила такая перспектива. Хотя, наверное, я просто забыла, насколько хорошо он меня знает.

– Я попытаюсь.

Он рассмеялся; настроение его явно улучшилось.

– Какие-то еще соображения? Передумала?

– Нет. Больше никаких.

Передумала? Какие-то раскаяния? Никаких. Я приняла свое решение в Касл Донингтоне в тот день, когда все доводы в пользу того, почему я не должна выходить за него, померкли как несерьезные перед все затмевающей причиной, почему я должна это сделать. Моим мужем – по моему собственному выбору – должен был стать человек, которого ждали великая власть и могущество, человек выдающийся, знаменитый на всю Европу. Человек, пользующийся отличной репутацией и всеобщим одобрением, который решительным образом поправит и мою собственную репутацию, как только мы с ним обменяемся клятвами вечной верности.

Я была далеко не единственной претенденткой на этот благословенный союз. Но ведь из меня получилась совершенно исключительная принцесса Уэльская, разве не так? Разве не стану я со временем самой впечатляющей и одаренной королевой Англии? Я обладала всеми талантами и исключительными качествами, чтобы стать достойной супругой Неда. Я буду рожать ему детей. Я усилю свою красоту, чтобы впечатлить тех, на кого необходимо произвести впечатление. Я использую мое знание мужчин и нюансов королевского двора, чтобы сделать его правление сильным и успешным. Я, безусловно, буду лучше, чем королева Маргарита Брабантская или любая из дочерей короля Франции династии Валуа. Смогу ли я противостоять посрамлению тех, кто станет кидать в меня грязью из-за моих якобы сомнительных моральных устоев? Смогу. Я делала это всю мою сознательную жизнь. Дрогну ли я под оскорблениями короля? Не дрогну, нет. Я была Плантагенет, а Нед поднимет мой имидж до уровня наивысшей респектабельности.

Что же касается законности, то мы сможем преодолеть юридические препоны нашему браку без каких-либо сложностей. Все папы с готовностью идут на то, чтобы их убедили выдать специальное разрешение, если это сулит им достаточно тяжелый кошелек золота, – даже притом, что по части запрета на подобные родственные браки ситуация наша была вдвое хуже предыдущей. Если нам с Томасом удалось выиграть судебный процесс против такой могущественной семьи, как Монтегю, то чего можно достигнуть, имея за спиной всю английскую дипломатию и всю казну Англии? Мы ведь и так уже поженились, теперь только нужно было оформить юридические санкции на то, что уже сделано, причем без каких-то осложнений в виде спорного второго брака, как это было в прошлый раз.

Нет, как раз здесь не было места для сожалений.

Лучше быть королевой Англии, чем женой слюнявого лорда, которому хочется заполучить себе в постель супругу королевской крови. Я буду принцессой и королевой; темные покровы прежних прегрешений будут ловко сняты с моего образа, и моя репутация восстановится. Сняв с себя траурный наряд, я займу при дворе место по правую руку от Неда, и все опасения моей юности, которые до сих пор тревожили меня по ночам, когда я лежала в кровати без сна, будут решительно уничтожены властной рукой принца Уэльского. Нет, ни у кого не должно возникнуть никаких вопросов относительно моего права или моих талантов, нацеленных на то, чтобы взять на себя эту новую роль.

Нед по-прежнему держал меня за руку, не обращая внимания на физиономии нашей глупо ухмылявшейся свиты. Через тонкую кожу перчатки я ощущала его тепло. Я готова была поклясться, что в его груди под котарди из дорогого дамаска с золотым узором тоже не было сожалений, несмотря на пот и дорожную пыль.

Любовь.

Мы никогда не говорили о ней, тщательно обходя эту тему, словно утки, которые осторожно бредут по краю замерзшего пруда, стараясь не потерять равновесия. Восхищение – да. Привязанность – тоже да. Но любила ли я его? Этого я не знала. Влечение и любовь. Привязанность и любовь. Существуют ли они вообще по отдельности?

Томаса я любила.

Я думала об этих двух мужчинах, за которыми была замужем: Томас и Нед. Оба солдаты, оба люди действия, далекие от книг и музыки. Оба лучше себя чувствуют в бою или на переговорах с противником. Очень похожие, но в то же время разные. Ну конечно, они были разные. У Неда придворный лоск намертво въелся в каждый дюйм его королевской кожи. С детских лет ему прививали напористость и невероятную уверенность в себе. Нед никогда не сомневался в своем положении в обществе, в своем будущем, в том направлении, которое выбрала для него судьба. Он всегда был осыпан золотом и в высшей степени невозмутим, тогда как Томас был вынужден зарабатывать себе репутацию, сам выстраивал уверенность в себе и своих силах, пока они не превратились в настоящий бастион против окружающего мира. Неду же никакие бастионы были не нужны, поскольку он был коронован этой высокомерной самоуверенностью буквально в день своего появления на свет.

В своем супружестве я не должна была забывать об этом примечательном факте. Нед был завоевателем, командиром, человеком, не терпящим возражений. Я действительно должна буду перекроить свой характер, чтобы соответствовать своей новой роли.

– Мы скажем королю вместе, – объявил Нед, когда из-за деревьев уже показались разновысокие башни и неровные очертания крыш Хейверинга. – Скажем, что нас связывает любовь. Разве это не правда?

Его вопрос поразил меня. Ход наших с ним мыслей был очень близок. Понимая, что он ждет от меня какого-то ответа, я ответила – как смогла.

– А что, правда? – в свою очередь спросила я.

– Я люблю тебя, как любую другую женщину. И даже больше, чем большинство из них.

– Но не так сильно, как любил планировать военные кампании во Франции.

Он громко рассмеялся, вспугнув пару голубей в ветках у нас над головой, и те с шумом сорвались с места, заставив мою кобылу шарахнуться в сторону.

– Ты слишком многого просишь от меня. А это все равно что просить тебя, например, поставить любовь превыше твоих амбиций.

– Твоя правда.

Но я все же нахмурилась, хотя и попыталась это скрыть. Неужели мы с ним оба настолько своекорыстны и эгоистичны? Нет, между нами не было любви, если под любовью иметь в виду всеохватывающую страсть, воспетую трубадурами, любовь, ради которой не жаль потерять все остальное. Я просто приму то, что получила. Многие успешные браки строились на гораздо более зыбких фундаментах, чем то, что было у нас. Любовь? Нет, я так не думала, и даже была рада этому. Потому что любовь делает женщину слишком уязвимой.

– Вы сделали… что?

Несмотря на то что интонация короля напоминала тихое рычание – настолько тихое, что оно едва коснулось ушей присутствующих придворных, – вопрос этот буквально всколыхнул весь Большой Зал. Нед принял решение, что мы объявим о нашей свадьбе публично. Так мы и сделали, опираясь на непоколебимую веру Неда в себя и в то, что все, что он делал, должно быть приемлемо.