— Почему ты обращаешься со мной как с Золушкой?

Мать едва не потеряла дар речи. Наконец она спросила:

— Почему ты думаешь, что я так с тобой обращаюсь?

— Потому что ты заставляешь меня делать всю самую трудную работу в доме! — отвечала дочь.

Посвятив таким образом родителей в свои фантазии, девочка стала отыгрывать их явно, изображая, что подметает всю пыль в доме. Более того, она начала наряжать маленькую сестру словно для поездки на бал. Но затем она, можно сказать, пошла дальше, чем Золушка из сказки, опираясь на бессознательное понимание противоречивых переживаний, смешавшихся между собой и вызвавших к жизни избранную ею роль. В какой-то момент она заявила матери и сестре: «Не нужно завидовать мне только потому, что я красивее всех в семье»[154].

Это означает, что за внешней скромностью Золушки, униженной близкими, прячется уверенность в превосходстве над матерью и сестрами. Можно представить себе, как она размышляет: «Вы можете заставить меня выполнять всю грязную работу, и я буду притворяться замарашкой, но в душе я знаю, что вы так со мной обращаетесь потому, что вы завидуете мне, ведь я гораздо лучше вас». Это убеждение поддерживается финалом сказки, из которого каждая Золушка черпает уверенность, что в конце концов ее принц отыщет ее.

Почему ребенок в глубине души верит, что Золушка заслуживает унижения? Попытка ответить на этот вопрос требует, чтобы мы вернулись к разговору о психическом состоянии детей в конце эдиповой стадии развития. Пока ребенка не захватили эдиповы трудности, он пребывает в уверенности, что заслуживает любви и любим (если, конечно, он растет в нормальной семье). Психоанализ описывает эту стадию (для нее характерно полное удовлетворение самим собой) как первичный нарциссизм. В течение этого периода ребенок считает себя центром мироздания, так что у него нет никаких причин для зависти.

Когда же в конце этой стадии развития наступает эдипово разочарование, ощущение ценности собственной персоны оказывается под угрозой. Ребенок чувствует, что если бы он действительно заслуживал любви, как полагал прежде, то родители никогда не критиковали и не разочаровывали бы его. Единственное объяснение родительской критике, которое приходит ему в голову, состоит в том, что в нем должен быть некий роковой изъян, из-за которого родители (как считает он) его отвергают. Если его желания остаются не удовлетворены и родители не в состоянии исполнять их, то, очевидно, что-то не так или с ним, или с его желаниями, или и с тем и с другим. Он еще не может понять, что на его жизнь могут оказывать влияние какие-то причины, помимо тех, которые связаны с его персоной. Для ребенка, охваченного эдиповой ревностью, желание избавиться от родителя своего пола является самой естественной вещью на свете, однако теперь ребенок понимает, что события не могут происходить так, как хочет он, и дело, возможно, в том, что само желание было неправильным. Он утрачивает уверенность в том, что родители предпочитают его братьям и сестрам, и в его душу закрадывается подозрение: очевидно, дело в том, что им, в отличие от него, неведомы злые мысли и они не совершают дурных поступков.

Пока это происходит, ребенок в процессе социализации начинает подвергаться все более жесткой критике. Когда его просят вести себя так, что это противоречит его естественным потребностям, он обижается и все же оказывается вынужден повиноваться, из-за чего впадает в настоящую ярость. Гнев его направлен против тех, кто выдвигает требования по отношению к нему, и, как правило, это оказываются родители. Так возникает очередная причина для желания избавиться от них, равно как и очередная причина ощутить вину, вызванную подобными желаниями. Вот почему ребенок также чувствует, что заслуживает наказания за свои переживания и что он сможет избежать этого наказания лишь в том случае, если никто не узнает, о чем он думает, когда злится. Ощущение того, что он недостоин родительской любви, переживаемое им в то время, когда он испытывает сильнейшее желание быть любимым, приводит к страху отвержения, даже если в действительности его не отвергают. Этот страх смешивается с опасением ребенка в адрес других детей: «Что, если их предпочитают ему? Что, если они этого заслуживают?» — и здесь-то и находятся истоки детской ревности.

Столь хорошо знакомое детям чувство собственной никчемности отчасти коренится в переживаниях, возникших в период приучения к горшку и связанных с этой процедурой. То же касается всех прочих аспектов приучения к чистоте, опрятности и дисциплине. Уже немало написано о том, как детям прививают ощущение того, что они грязные и плохие, когда они оказываются не такими чистенькими, как того хотят или требуют от них родители. Каким бы чистоплотным ни был ребенок, он понимает, что предпочел бы дать себе полную волю — быть неряхой, грязнулей и сеять беспорядок.

К концу эдиповой стадии вина, вызванная этими желаниями, смешивается с эдиповой виной, порожденной стремлением ребенка занять место одного из родителей, дабы вся любовь, причитающаяся другому родителю, доставалась ему, ребенку. Желание стать единственной любовью (если не сексуальным партнером) родителя противоположного пола, которое в начале эдиповой стадии кажется естественным и невинным, к концу данного периода оказывается подавлено и оценивается как дурное. Но само ощущение вины, вызванной этим желанием и сексуальными побуждениями как таковыми, не подавляется и вызывает у ребенка ощущение того, что он грязный и никчемный.

И вновь нехватка объективных сведений заставляет ребенка думать, что он единственный, кто так плох в этом отношении, и что у других детей не возникает подобных желаний. Из-за этого все дети отождествляют себя с Золушкой, которую по справедливости унижают, заставляя сидеть среди золы. Если у меня такие грязные желания, думает ребенок, значит, мое место здесь, и здесь я останусь до конца своих дней, если родители проведают о том, что у меня на уме. Вот почему любому ребенку нужно верить, что, даже если подобное унижение выпадет ему на долю, в конце концов его ждет избавление и он будет вознесен на должную высоту самым чудесным образом — точь-в-точь как Золушка.

Чтобы ребенок мог справиться с ощущениями уныния, грязи и никчемности, возникающими в этот период, ему остро необходимо понимание того, с чем связаны, чем вызваны и что означают эти чувства вины и тревоги. Более того, он должен обрести сознательную и бессознательную уверенность в том, что сможет выбраться из этого затруднительного положения. Одним из величайших достоинств нашей сказки является тот факт, что — хотя героиня и получает помощь со стороны волшебных сил — ребенок понимает: будучи унижена, Золушка оказывается способна подняться над своим положением, несмотря на все