— Чувства господина Кальки, сударь, —запротестовала Филогона, — были самые чистые, вел он себя безупречно, ивообще он был очень добрым и честным человеком. Лет шестнадцать тому назад, вовремя путешествия в Швецию, мой покровитель остановился в гостинице и встретилтам несчастную и нищую молодую женщину, которую взял с собой в Стокгольм, кудаездил по своим делам. Эта женщина была беременна. Мой покровитель принял в нейучастие, остался с ней и дождался, пока она родила. Так на свет появилась я.Кальки увидел, что моя мать не в состоянии растить меня, и попросил отдатьребенка ему. У них с женой не было своих детей, они меня полюбили как родную, ия выросла у них в доме.

— Что стало с твоей матерью? — прервал я, икакое-то странное предчувствие кольнуло мне сердце.

— Не знаю. Она осталась в Швеции. У нее совсем не былоденег, кроме тех, что дал ей Кальки…

— И которых хватило совсем ненадолго, — неожиданнопослышался негромкий голос рядом с нами, и в ноги нам бросилась та самаяженщина, — я — твоя мать, Филогона, я дала тебе жизнь. А ты, Боршан,узнаешь ли несчастную Клотильду Тилсон, которую ты соблазнил в Лондоне,уничтожив всю ее семью, и которую, вместе с неродившимся ребенком, бросил вШвеции, уехав с жестокой женщиной, называвшей себя твоей женой?

— Черт меня побери! — повернулся я к Карлсону,удивленный, но совершенно не тронутый этой проникновенной речью. — Ты неповеришь, но сейчас судьба возвращает мне и мою супругу — кстати, онапрелестна, не правда ли? — и очаровательную дочь. Что же ты не рыдаешь отумиления, Карлсон?

— Зато у меня кое-что шевелится между ног, —ответил мой жестокосердный спутник. — И я представляю, каким приятнымбудет наше путешествие.

Я незаметно подмигнул ему и снова обратился к воспитанницебанкира:

— Значит, ты моя дочь, Филогона! Ну конечно: недаром,увидев тебя в самый первый раз, я испытал такое волнение в чреслах… А вы,мадам, — продолжал я, крепко обнимая за шею свою благословенную жену иедва не задушив ее, — почти совсем не изменились.

Потом поставил их рядом и вскричал:

— Целуйте же меня, мои сладкие, целуйте! Филогона,милая Филогона! Теперь ты видишь, как возвышенны чувства, которые рождает в насПрирода: вчера у меня не было никакого желания обладать тобой, а теперь ясгораю от страсти.

Обеих женщин охватил ужас, но мы с Карлсоном успокоили их идали понять, что их судьба и жизнь находятся в моих руках. Они смирились; ихотя одна была моей женой, другая — моей дочерью, они больше напоминали рабынь.

Желания мои разыгрались не на шутку, и я не смог сдержаться,В первый момент я бросился полюбоваться величественным видом ягодиц Филогоны, вследующий захотел увидеть, во что превратились прелести Клотильды послестольких лет нищенского существования. Я одновременно приподнял обе юбки, и моиглаза и мои руки несколько минут упивались восхитительным зрелищем; я целовалвсе, что видел перед собой, я вгрызался зубами, впивался губами в обаотверстия… Карлсон энергично растирал мне член… Все прежние мои мысли куда-тоулетучились, едва лишь я прикоснулся к заду своей вновь обретенной дочери;загадочен все-таки и неисповедим промысел Природы: Филогона, будучи приемнойдочерью Кальни, оставляла меня холодным, та же Филогона, та же самая, но уже мояродная дочь, обожгла огнем мои чресла. Только мои жестокие желания осталисьпрежними; но прежде они существовали отдельно, сами по себе, а теперь слились сжеланием обладать этой прекрасной девушкой, в чем я скоро убедил ее, вонзивсвое орудие в ее задний проход. Она испустила жалобный крик, его услышалкапитан и, обеспокоенный, прибежал к нам.

— Сударь, — с укоризной сказал он, — я боюсь,что ваше поведение смутит команду; корабль наш невелик и тесен для таких забав.Мы плывем как раз недалеко от совершенно пустынного острова, там живут тольколетучие мыши, да еще совы, поэтому моряки стараются избегать его. Но там можнопрекрасно провести время. Давайте сделаем так: мы подойдем к берегу, матросыпоужинают и отдохнут, а вы развлекайтесь, сколько пожелаете.

Я с радостью согласился и заодно рассказал капитану, чтонесколько минут назад, после долгих лет разлуки, нашел сразу жену и дочь.

— Дочь? — удивился он. — Но вы же сношали ееминуту назад.

— Верно. И не вижу в этом ничего предосудительного.

— Да, сударь, — вздохнул капитан, — вы,французы, правы в том, что лучше самому съесть плоды посаженного тобою дерева,нежели оставить их чужим людям. Что же до этой несчастной, если судьба вернулавам ее, я вас искренне поздравляю. Мы ее давно знаем: она часто плавает с нами;хотя она и бедна, это — честная и порядочная женщина, и любой матрос подтвердитмои слова.

— Я нисколько не сомневаюсь, приятель, — сказал яморяку, — но эта хваленная вами женщина когда-то очень подло поступила сомной, и я не скрываю, — добавил я, опуская в капитанскую ладонь несколькомонет, — что собираюсь сойти на берег для того, чтобы отомстить.

— Ну что ж, сударь, храни Бог вашу душу, — кивнулкапитан, — поступайте, как знаете, я не буду вмешиваться в ваши личныедела. — Он понизил тон и с дружественным пониманием наклонился ближе комне. — Когда вернетесь на судно, можете сказать, что она поскользнулась исвалилась с обрыва в воду…

Восхищенный любезностью собеседника, я рассказал о нашемразговоре Карлсону, потом изложил ему план убийства. В это время суднопричалило к берегу.

— Капитан, — крикнул я, высадив на берегсемейство, — подождите нас немного.

— К вашим услугам, господин, без вас мы не уплывем. Имы пошли в глубь острова.

— Представляешь, дружище, — говорил я Карлсону,шагая рядом с ним, — какие удовольствия мы получим от этих потаскух! Я ужепредвкушаю их, это будет самое сладостное из моих убийств. Взгляни на мойчлен, — добавил я, останавливаясь, — взгляни, он пенится от ярости… Амне нравится этот остров, Карлсон. Какая здесь тишина! Славные дела совершим мыздесь.

Мы увидели небольшой пологий овраг, осененный со всех сторонивами и тополями, под которыми расстилался ковер свежей мягкой зелени.

— Вот здесь и остановимся, — скомандовал я. —Погода чудесная, так что раздеваемся все донага. Будем веселиться как дикари.

Потом я похотливо расцеловал Карлсона и сказал:

— Приступай к делу, только запомни: ни одной каплиспермы до тех пор, пока наши стервы не отдадут Богу душу.

С этими словами я швырнул обеих женщин на траву и началсодомию с дочерью, жадно разглядывая зад жены, моей Клотильды, который такобожал когда-то и который до сих пор был очень соблазнительным; потом оставилмладшую и занялся старшей. Член Карлсона вошел в мои потроха, в тот же миг язабыл о своем обещании и сбросил семя, но во время короткого акта настолькосильно искусал груди дочери, что кровь обильно струилась по ее телу. Потомвоткнул неостывший еще член во влагалище Филогоны.