— Теперь ваша очередь, Боргезе, — сказал капитан идобавил: — Надеюсь, Сбригани понимает, как нам нужна его мощная шпага, ипобережет ее.

— Можете убедиться сами, — подал голос Сбригани,извлекая из моего ануса свое несгибаемое оружие и насаживая на него по самыйэфес роскошный зад Олимпии, — и не беспокойтесь: я буду извергаться тольков случае крайней необходимости.

Боргезе заняла место судьи, я стала экзекутором.

— Не забывайте, — предупредил капитан, —жестокость увеличивается постепенно, смерть должна наступить в последнем акте.

— Смерть?! — ахнула Розина. — О, Господи! Чемя заслужила ее?

— Если бы ты заслуживала смерти, стерва, — заметилКарлсон, продолжая содомировать Боршана, который, казалось, сросся с задомРаймонды и сосредоточенно облизывал отверстие Элизы. — Да, мерзкая тварь,если бы ты ее заслуживала, мы приговорили бы тебя к чему-нибудь другому. Мы всездесь глубоко уважаем порок и испытываем сильнейшее отвращение ко всему, чтонапоминает добродетель; таковы наши незыблемые принципы, и с твоего позволения,дорогая женушка, мы от них никогда не отступим.

— Довольно разговоров, прошу вас высказаться,Боргезе, — проворчал капитан, всем телом отвечая на ритмичные толчкисвоего фаворита.

— Розина, — объявила темпераментнаяОлимпия, — получит от каждого из нас полдюжины уколов шилом; миломуФрансиско его отец покусает ягодицы, а все присутствующие дамы — мужскойатрибут; затем палач выдаст Кристине двадцать ударов палкой по спине и поломаетдва пальца на каждой руке Эрнелинды.

Шесть раз глубоко воткнув остро заточенный инструмент впышную грудь Розины, я передала его друзьям, которые с наслаждением кололи этовосхитительное тело, выбирая самые уязвимые места, в чем особенно отличился еепреданный супруг: злодей нанес свои шесть уколов прямо в стенки ее влагалища.Остальное сделала я сама с присущим мне искусством и пылом и вызвала общийоргазм.

— Побольше жестокости, сестра, — напомнил капитанКлервиль, когда княгиня Боргезе уступила ей свое место, — помни цель, ккоторой мы идем.

— Не бойся, братец, — откликнулась гарпия, —сейчас ты узнаешь свою родную кровь.

На софу лег Карлсон, на его вздыбившийся, как мачта, органуселась сестра капитана и медленно опустилась, погрузив его целиком в свойнеобъятный анус; Боргезе и я принялись ласкать и возбуждать ее, и она началавыносить приговоры.

— Я хочу, — сказала она звенящим от возбужденияголосом, — чтобы раскаленным железом прижгли обе груди жены этогосодомита, который лежит подо мной; я хочу, — продолжала мегера, закатываяглаза и будто прислушиваясь к движению члена в своих потрохах, — чтобышесть глубоких ран украсили обольстительные ягодицы юноши, который ожидаетприговор, сидя на колу моего брата; я хочу, чтобы поджарили ягодицы Кристины, ав нежную жопку Эрнелинды влили хорошую порцию кипящего масла.

Но в этот момент произошел забавный эпизод: охваченнаяпаникой при мысли о предстоящем клистире, девочка непроизвольно сбросила все,что было в ее кишках, запачкав дерьмом весь пол.

— Разрази меня гром! — взревел Боршан, награждаясильнейшим пинком виновницу, которая едва не вылетела из окна. — За такоеоскорбление надо перерезать горло этой мерзавке.

— Но что произошло такого особенного? —заступилась за бедняжку Клервиль. — Это всего-навсего дерьмо, и я знаю,что ты его любишь; чтобы ты сказал, если бы это сделала. Жюльетта? Мои пальцыуже чувствуют, как что-то вылезает из ее задницы, подставляй скорее свой рот.

— Ну знаете, мы начинаем заходить слишкомдалеко, — проворчал капитан и тем не менее прижался губами к моему заднемупроходу и начал смазывать слюной стенки.

Я поднатужилась и облегчилась; вы не поверите, но он сделалто же самое, и прямо в рот Кристине, чью голову он зажал у себя между ног,развратник выдавил обильную порцию, одновременно глотая лакомство, которымугощала его я.

— Ваши забавы до крайности непристойны, — заметилаКлервиль за мгновение до того, как шумно испражниться на лицо Франсиско.

— Эй, потаскуха, — окликнул ее брат, —кажется, ты сейчас будешь извергаться, я вижу это по твоим мерзостям.

— Клянусь спермой, — зарычала она, — я хочукататься по полу и вываляться в дерьме, которым все здесь забрызгала этамаленькая стерва.

— Вы с ума сошли! — воскликнула Олимпия.

— Нет, я просто хочу удовлетворить свои желания, иничего больше.

Она сделала все, что хотела, и с головы до ног измазаннаянечистотами, содрогнулась в неистовом, похожем на припадок, оргазме.

После этого Боргезе приступила к исполнению приговоров.

— Погодите, — сказал капитан, увидев, что Олимпияберет из камина горячую кочергу, чтобы прижать ее к груди Розины, — ядолжен насладиться этой женщиной, пока вы ее пытаете.

Он совершил акт содомии; Олимпия поставила клеймо.

— Ах ты, лопни мои яйца! — кричал он. — Какприятно сношать человека, который корчится от боли! Несчастен тот, кто прожилвсю жизнь и не изведал такого наслаждения! Природа не придумала ничего, чтомогло бы сравниться с ним.

Обезумевшая от ужаса Эрнелинда, оказавшись в лапах родногоотца, который прежде всего прочистил ей задний проход, приняла жуткоенаказание, предписанное моей подругой; остальная часть программы была выполненас такой же точностью и неукоснительностью; все мы испытали оргазм, который,впрочем, не успокоил наши чудовищные страсти.

Карлсон, неистовый и разъяренный, как скандинавский воин —позже он признался мне, что его вдохновила на это моя задница, — устроилнастоящую бойню своим детям: он бил, истязал, сношал их без разбору, а мы, троеженщин, хозяек этого страшного бала, ласкали друг друга, наслаждаясь зрелищем,которое напоминало загон для овец, куда ворвался голодный волк.

— Вставай, сука! — эти слова капитана, который вэту минуту содомировал меня и тискал ягодицы Олимпии и Раймонды, были обращенык Розине. — Пришла твоя очередь, мерзкая тварь, теперь ты будешь пытатьсвоих отпрысков. А ты, Карлсон, приставь свой кинжал к сердцу этого ничтожества,и если она посмеет ослушаться, коли ее насмерть.

Розина ахнула и зашлась в рыданиях.

— Держи себя в руках, — посоветовала ейОлимпия, — выражение горя и отчаяния еще больше возбуждает нашужестокость. Перестань плакать, иначе будет еще хуже.

— Возьми старшую дочь за волосы, — командовалБоршан, — и жди указаний Клервиль, за ней выскажется Боргезе, а словоЖюльетты будет последним.