Со свистом делаю несколько вдохов и срываюсь с низкого старта вперед. Слышу выстрелы. Не сразу, но чувствую, как через крылья навылет прошло несколько пуль. И они пропадают. Оставляют меня, как пламя после удара головой о сталь.

Я продолжаю улепетывать от пуль по траектории за колоннами. Перескакиваю через глыбы камня и понимаю, что дальнейший путь закончится на помещении с билетными кассами.

Мне не остается ничего, кроме как броситься на пол, выставив ноги вперед, и скользить по грязному полу. В каком-то бессознательном порыве я снова призываю пламя. Ладони вспыхивают. Они чертят по полу, оставляя горящий синим след. Зал разделяется почти на ровную половину по диагонали.

Брови взлетают на лоб. А это идея. Но только… если я смогу удержать пламя. Поднять его выше, но оставить в нужных рамках.

Я торможу ногами, оказываясь рядом с неподвижно лежащим на боку Вульфом. Сейчас он не кажется мне мерзким председателем Комитета. Что бы он ни сотворил раньше… Вид начинающего опухать от ударов человеческого лица и чужой беспомощности еще не такое способен сделать. Если в тебе все еще слишком много от человека…

За мной тянется линия пламени. Встаю на колени и, точно безумная ведьма перед ритуалом, очерчиваю вокруг нас круг пламени и поднимаю руки, запуская их в стихию. Заставляю огонь взвиться и встать сплошной колышущейся стеной.

Идея оказалась очень хреновой. Я поняла это лишь спустя полминуты.

Круг слишком небольшой. Лишь островок посреди разрушений. Уже сейчас я чувствовала жар на лице, а на коже выступл пот. Огонь не причинит мне вреда. Увы, лишь мне одной. Да и удерживать его вне тела будет непросто.

Я пыталась делать что-то похожее на одной из тренировок с Зенави – создать столб пламени. Но не смогла сохранить контроль.

За стеной огня на безопасном расстоянии стоят четверо мужчин в масках. Похоже, кровопийца еще не оклемался. Хорошие новости, только вопрос, надолго ли он выбыл из строя? Языки пламени преломляют, искажают картинку. Сейчас мне кажется, что маски оживают, и на них появляются зловещие ухмылки.

Волк ступил вперед, резко взвел руку с пистолетом и, прежде чем он успел сделать три выстрела, я начала вливать в пламя свою силу. Всю силу, что была у меня. Мне становилось еще жарче. Почти невыносимо. Вульф закашлялся на полу.

Полоса огня стремительно разрасталась по внешней границе. Пламя било из меня ключом, как потоки воды. Оно накрыло и слизало пули. Не расплавило их, нет, расщепило, будто взрывная волна.

Я тяжело дышала, понимая, что еще чуть-чуть, и я или упаду без памяти, или утрачу контроль. Хотя все еще пыталась нахмурить брови и состроить лицо «ни шагу ближе!»

На меня смотрели. Пристально и изучающее, как на подопытную. И я не знаю, что могло бы произойти, не раздайся где-то далеко в другой части здания звук, похожий на грохот.

Пол завибрировал под ногами. Из будки станционных смотрителей, которая вела в ту самую комнату персонала, где я лежала на столе, и где, как думала, совершила свое первое убийство, выскочил Волчок. Всклоченный, в наброшенном на голые плечи пиджаке и со своей огромной сумкой на плече.

– Уходим! Кажется, они начали штурм! – отчаянно крикнул парень, тыча рукой на что-то позади себя. Будто операция началась в той части здания, хотя, возможно, так и было. – Франки, скорее! Брат… позволь ему…

Старший Волк смотрел на него и молчал, видимо, обдумывая решение. Наконец, тот кивнул, и хакер протяжно выдохнул с облегчением. Франкенштейн неуклюже развернулся и принялся творить портал.

У меня в горле стало сухо, как в пустыне, и я даже не могла сглотнуть. То ли из-за продолжающего бесноваться пламени, то ли потому, что увидела именно то, чего боялась. Он создал именно такой портал, который спонтанно могла проложить я. Бесконечно-черный, похожий на путь в бездну.

Я из последних сил держала пламя и смотрела сквозь него на собравшиеся у черной дыры силуэты. Злость душила, но помешать им скрыться было невозможно. Дракула одарил меня напоследок пугающей улыбкой.

– Мы обязательно еще встре-тим-ся… – произнес он многообещающе и последним сгинул в черном провале посреди зала.

А пламя все рвалось от меня, стремилось растечься и заполонить все вокруг. От отчаянья я потянула собственную стихию на себя, будто тащила канат. Или удерживала рвущегося пса на поводке. Огонь недовольно бил меня по рукам языками пламени, отказывался возвращаться. Но я не отталкивала его, не отвечала ему с яростью… Просто обращалась и звала всем сердцем. Ласково, как близкого друга. И пламя, как в замедленной съемке, поползло назад, возвращаясь. Наполняло меня и поднимало над землей. Я кричала, пока жгучим ударом последние искры огня не скрылись в моей груди.

Я рухнула на колени, тяжело дыша, и потрясенная, смотрела на свои руки. Как огонь перетекает по венам под кожей. Как он гаснет, растворяясь во мне. В ушах медленно затихал бушующий шквал.

– Кха-кха…

От звука кашля я резко села боком и посмотрела на лежащего позади председателя. Содрогаясь, он попытался пошевелиться. Поднять на меня взгляд. Правый глаз оплыл, скула превратилась во вздувшийся бугор, изо рта текла кровь. И все это в окружении других более мелких ссадин и кровоподтеков на лице и шее.

– Кха… Скажите, мисс Джозефсон… – едва ворочая языком, начал Вульф, – вы никогда не жалели, что не стали работать на меня?

Сперва я зло сцепила зубы, а потом, глядя на него, вдруг успокоилась и тихим хриплым голосом произнесла:

– Нет…

– Очень жаль… – со свистом вырвалось из его горла. – Но сегодня вы выйдете из этого здания героиней… У вас могло бы быть…

– Замолчите! – проскрипела я, раздосадованная, что вообще приходится говорить это ему. – И… типа поберегите силы.

Он послушно замолчал и опустил голову на пол.

Я не знала, что мне с ним делать, как транспортировать. Чувствовала досадную, но такую прилипчивую беспомощность. Помогать ему или нет – не было вопросом выбора и личных предпочтений. От лекаря во мне нет буквально ничего. Я могу лишь разрушать. Что только что с успехом доказала.

Эти мысли разогнал противный скрип. Искореженный автобус качнулся, точно фигура машинки на карусели. Я с трудом сглотнула и застыла. Потом он качнулся вновь и как пробка вылетел прочь. Совершенно ненормальная улыбка озарила лицо, стоило мне увидеть дневной свет. Там, в этом проломленном проходе.

И не сразу до меня дошло, что комнату начинают наполнять люди в темных одеждах. Кто-то был в костюмах, кто-то в анатомической броне, похожей на ту, что я видела на бойцах спецподразделений в воспоминаниях из Чикаго. За ними появились медики, перед которыми в горизонтальном положении левитировала полупрозрачная капсула в человеческий рост.

Конечно, их интересовал Вульф, но двух лекарей с чемоданчиками направили и ко мне. Я отрицательно замотала головой и, пошатываясь, встала. Потому что не хотела, чтобы меня трогали комитетские медики.