Высокопоставленный заложник – это точно председатель? Или это иллюзия? Но с каждым шагом, с каждой странной усмешкой, тянущей уголки губ в стороны, я узнавала Вульфа.

Невозможно! Это просто невозможно!

Но он все приближался и приближался, пробираясь через внутренности перекореженного автобуса с закованными руками.

А я ждала. Отчаянно ждала, что вот сейчас что-то пойдет не так. Он не мог сдаться. Принять положение жертвы. Я была уверена, что он просто на это не способен. Только не этот человек.

Когда Юрген Вульф неуклюже спрыгнул на покрытый пылью и осколками камня мозаичный пол, все внутри сжалось. Потому что это вызвало смех почти у всех террористов. Их удовольствие было настоящим. Такое нельзя подделать.

После секундной заминки он выпрямился. Смотрел прямо, с вызовом в глазах и впервые на моей памяти выглядел благородно.

Может ли человек со скелетами в шкафу быть способен на такой поступок? Принести себе в жертву?

– Что ж, – с едва уловимой усмешкой произнес Вульф, – вы этого хотели? Вот он я, стою прямо перед вами. Можете отпустить заложников.

В груди поселилось такое странное, почти гадкое чувство сродни надежде. Надежде на один из самых поганых вариантов. Что Вульф все это задумал и сейчас раскроет себя. Что все встанет на свои места.

Я видела происходящее внизу почти досконально. Смогу сохранить каждую деталь в памяти. И даже буду готова, чтобы ее вынули, поместили в светящийся или фиолетовый кристалл. Препарировали и пересматривали раз за разом, как события в Чикаго. Лишь бы показать, как все было на самом деле.

Но то, что начало происходить дальше, не вписывалось в эту наскоро родившуюся идею.

Вульфа окружили. «Монстры» медленно обступали его и поглядывали на закованные в магический сплав руки. Все, кроме Дракулы. Он оставался под балконом. Все так же шипел и прикрывал лицо рукой.

Председатель повернул голову в сторону и посмотрел прямо на замаскированную Джен. Мне было страшно до дрожи, что каким-то образом тот узнал ее под слоями иллюзий. Но все было куда проще. Она – единственная, кроме преступников, кто стоял на своих двоих. Вульф обвел взглядом группу заложников и продемонстрировал фальшивую ласковую улыбку. Однако во всем этом мне почудилось скрытое превосходство.

Франки отвернулся от председателя и гаркнул собравшимся на английском и японском, чтобы они убирались. Люди не верили, боялись подняться, пока, наконец, один пожилой японец не встал и не заковылял к автобусу-тоннелю. Мужчина с кряхтением начал взбираться в развороченную раскрытую кабину. Потом кто-то словно нажал кнопку «пуск», заставляя людей отчаянно рваться на волю. Они облепили автобус, сдерживали рвущиеся рыдания, боязно вскрикивали, перешептывались. Кишащая масса людских тел. Кто-то находил в себе силы помочь другому, но далеко не все.

Джен, кажется, так бы и продолжила стоять ошеломленная, если бы мать девочки, игрушку которой та нашла, робко не обхватила ее руку и не потянула за собой.

Крики боли в давке, биение десятков сердец, запах страха. Все это накатывало на меня волнами. И преступники будто наслаждались этой картиной еще больше, чем эмоциями толпы, поставленной на колени. Даже Дракула выпрямился и шумно вдохнул аромат паники со смесью брезгливости и наслаждения. Эти «монстры», они чувствовали себя выше страха смерти, выше обычных людей. Для них это была какая-то шутка. Или жуткий эксперимент.

Если бы сейчас кто-то из террористов просто так решил одним ударом уничтожить заложников, это было бы настолько чудовищным, насколько вообще возможно. И по крайне мере, один из них бы предпочел именно такую убийственную шутку. Просто из мести за «свое лицо», которое сожгла я.

Все окончательно превратилось в пульсацию. Удары сердца, отдаваясь в висках, застилали мир перед глазами. Частые, при этом вязкие. Но люди в зале убывали. Яростный хаотичный поток находил выход. Кому-то мяли ребра, травмировали руки и ступни. В какой-то момент я потеряла из виду Джен и сопровождающую ее семью. Оставалось только надеяться, что они выбрались целыми и невредимыми.

Как под гипнозом я наблюдала за рассеивающейся людской толпой. Точно схлынувшая океанская волна.

Дышать и наблюдать. Джен в порядке. Все в порядке.

Я ждала, что вот-вот все вскроется. Вообще все. Но когда в зале никого не осталось, кроме Вульфа и пятерых преступников, то не последовало ни зловещего смеха председателя, ни общего братания.

Наоборот. Вульф наблюдал за побегом людей. Стоял с улыбкой в кругу врагов. Когда все закончилось, он опустил голову на грудь и выдохнул.

Скрежет возвестил, что развороченный автобус снова закрылся, как бутон стального цветка.

Я напряглась и зашевелилась в своем укрытии. Напряжение пронизывало все суставы, а я ждала… И словно получила удар ногой в живот.

Хотя на самом деле его получил Вульф от Франки. Председателя согнуло пополам. Линия волевой спины согнулась в болезненном порыве. Никогда в жизни я не видела на его лице такого ошеломленного выражения. Даже мелькнувшего на миг. Изумленно раскрытые глаза, приоткрытый рот и странное принятие, которое последовало за болью.

Мой вздох был похож на хрип.

То, что происходит на моих глазах – это правда? Или такое же искусное шоу, как представленное мною вчера?

Снова боль.

Тварь ударил Юргена Вульфа, еще недавно сияющего, как голливудская звезда, в висок прикладом узи.

Потом бесконечные волны чужых физических страданий посыпались на меня градом. Вульф завалился на пол и едва успевал ставить хоть какие-то блоки. Да это и блоками назвать сложно. Председатель мог лишь прикрывать скованным руками то лицо, то живот. А потом и это прекратилось. Будто он уже находился на грани сознания. Но его все еще били, а кровь окрашивала кожу и рубашку красным.

Я сгибалась, сворачивалась в своем укрытие. Зажмурила глаза, надеясь, что если сделаю так, все монстры вскоре исчезнут. Звук каждого удара хлестал меня, как плеть, и я вздрагивала. Но во мне больше не было сил ненавидеть себя за то, что мне больно, когда больно другим. Даже таким, как Вульф.

Вдруг все на некоторое время прекратилось. Я решилась припасть к щели между панелями, но, как выяснилось, только за тем, чтобы увидеть, как старший Волк поднял избитого Юргена с пола за ворот рубашки.

Вожак, кажется, обнюхал его, осмотрел лицо и махом швырнул взрослого мужчину, как сломанную игрушку, в стену, где были кассы. Послышался треск стекла. Израненный Вульф стек по вертикальной поверхности и осел на землю, неловко вытянув ноги. Подбородок безвольно уткнулся в грудь. Из правого плеча и руки торчали толстые прозрачные осколки.

Командир «монстров» неспешно надвигался на своего единственного и неспособного оказать сопротивление заложника. Остальные ждали позади. Он схватил председателя за шею и легко поднял с пола, таща его за собой в «круг почета». Вырывая из жертвы полубессознательный стон.