– Какой писатель? У нас был писатель? А фамилия как? Я неслышал. Как фамилия-то? – быстро, хрипло затараторил Барсук. – Я разве читаюкнижки? Времени у меня нет читать, откуда я знаю?.. Писатель…

– Действительно, книжек ты не читаешь, – кивнул капитан, –однако, если какая-нибудь знаменитость через ваше тихое заведение проходит, вывсегда в курсе. Любопытствуете, обсуждаете. Писатель Виктор Годунов. Но этопсевдоним. Труп назывался иначе. Ракитин Никита Юрьевич. Он был совсемобгоревший.

– А? – быстро заморгал Барсук.

– Кто оплачивал кремацию? Кто вообще, кроме родственников,интересовался этим трупом? Ну? Быстрее, Саня, у меня времени нет.

– Чего это? – продолжал моргать Саня. – Не понял я, какойтруп? Какой писатель?

– Слушай, Барсучок, у меня есть идея, – радостно сообщилкапитан. – Давай-ка я сейчас вызову наряд и вместе нагрянем в ваш веселыйбардачок. Тебя отпустим и на глазах у всех тепло поблагодарим.

– Про морг не могу, – простонал Саня, мучительно сморщивлицо, – не могу, про что угодно спрашивайте, только не про морг…

– А ты чего так дрожишь, Барсучок? Замерз? Так мы можем вотделении поговорить. Вот сейчас задержу тебя по двести тридцатой. Склонение кпотреблению наркотических средств или психотропных веществ. От двух до пяти.Устраивает? А можно и двести тридцать третью добавить. Незаконная выдача либоподделка рецептов, дающих право на получение наркотических средств. А в КПЗкто-нибудь быстро «маляву» передаст, ксерокопию твоей подписки.

И тут Саня заплакал. Настоящие слезы покатились по егогладким щекам.

– Ну я же не спрашивал, как зовут, – шмыгнул он носом, –маленький такой, круглый, лет шестьдесят. Бородка рыжая. Лысина.

– Этот? – капитан быстро вытащил из кармана переснятый иувеличенный портрет.

– Он, – не задумываясь кивнул Саня.

– Ты его часто видишь в морге?

– Второй раз. За все время второй раз.

– Кто такой?

– Ну сказал же, не знаю. Сукой буду, не знаю. «фольксваген»у него, цвета мокрого асфальта.

– Номер?

– Да вы че, Андрей Михалыч?

– Ладно. С кем из ваших он встречался?

– Не видел я. Один он пришел труп смотреть. Один. Я как разотдежурил. Он пришел, посмотрел, и все. А потом я уходил, видел, как он вмашину свою садился.

– Тогда откуда знаешь, что именно он оплатил кремацию?

– Точно про эту кремацию, ну, про писателя, сказать не могу.Знаю, что этот маленький толстый – «диспетчер». Обычно «диспетчеры» оплачивают.Полгода назад я видел, как он к Куклачеву в кабинет заходил. Тогда Куклачевбрал, но его замочили. А кто теперь берет, не знаю. Сукой буду, не знаю…

Автор двух книжек о здоровом питании и правильном образежизни, изобретательница оригинальных методик по борьбе с курением и алкоголем,Астахова Зоя Анатольевна не выпускала сигарету изо рта. Но этого мало.

На загаженном столе перед ней стояла располовиненная бутылкаводки, на тарелке лежало несколько толстых ломтей жирной копченой колбасы.

Главный редактор крупнейшего в России издательства «Каскад»была пьяна в дым. Она сидела одна на своей красивой, дорогой, но страшногрязной кухне, в старом махровом халате, в драных шлепанцах, опрокидываластакан за стаканом, жевала колбасу и плакала. Иных способов справиться стоской, злостью и страхом у нее не было. Она отлично знала, что никакойаутотренинг, а также медитация, оздоровительное голодание, обливание ледянойводой, многочасовая йоговская гимнастика и прочие полезные процедуры ей непомогут. Так худо Зое Анатольевне еще не было.

За пятьдесят лет случалось, разумеется, всякое. Жизнь ееникогда не щадила. Родиться довелось в жалкой подмосковной деревне, в косойбревенчатой избе. В детстве колотил пьяный отец, в юности вероломно бросилчеловек, которого любила. Но Зоя не сдавалась. Она знала, что должна бытьсильной, здоровой, должна лбом пробить для себя путь в этой сволочной,беспощадной жизни.

И в общем, это ей удалось. Поступила в институт, замуж вышларазумно и правильно, за москвича. Правда, прожили всего полтора года, номосковскую прописку и комнату в коммуналке она получила, а большего, есличестно, она от своего замужества и не хотела. Потом защитила кандидатскую,написала две книги о правильном питании и наконец начала зарабатывать деньги.Настоящие деньги.

Чего стоил ей этот успешный путь, сколько невидимых шишек исиняков осталось у нее на лбу, уже не важно. Сколько есть – все ее. Она себясделала из ничего, из забитой, закомплексованной деревенской толстушки, котораясвоими грубыми руками только корову умела доить да свинарник чистить.

"Что было и что стало! – думала она всякий раз,приезжая в маленькую подмосковную деревню Поваровку к своей старшей сестреЛюдмиле.

Людмила была старше Зои на восемь лет, но выглядела так, чтосо стороны их можно было принять не за сестер, а за мать и дочь. Старая,развалистая, как квашня, баба. Зубов нет, волосы собраны в жиденький седойузелок, глаза тусклые, усталые. А все потому, что пожалела свой лоб, не сталапробивать дорогу в жизни. Замуж вышла рано, за своего, деревенского обалдуяЖеньку Сливко. Не потому, что полюбила, а просто опасалась – вдруг никто большене предложит?

Женька Сливко начал пить лет в четырнадцать, к двадцатипяти, когда, вдоволь нагулявшись, женился на Людмиле, уже был хроническималкоголиком. В шестьдесят втором родился Антошка, слабенький, семимесячный.Людмила обкладывала кроватку бутылками из-под водки, наполненными горячейводой. Для недоношенного ребенка главное – температурный режим, постоянноетепло.

Зоя уже закончила восьмилетку, училась в Клинскоммедучилище. Ей нравилось ухаживать за маленьким Антошкой. Он был смешной,ласковый. Именно ей, Зое, он впервые улыбнулся. Ее имя, а не слово «мама»выговорил первым на своем младенческом языке. При ней поднялся на кривые тонкиеножки и сделал несколько робких неуклюжих шагов.

Людмила больше беспокоилась о муже, чем о маленьком сыне.Вечно пьяный бездельник Женька был для нее главным человеком в мире. Ну как жебез мужика-то? А что пьет – все пьют. Поколачивает жену? Ну, это нормальноедело. Бьет, значит, любит. Денег в дом совсем не приносит? Так разве в нихсчастье?

– А в чем? В чем счастье для тебя, Людка? – спрашивалапятнадцатилетняя Зоя свою старшую сестру.

– Ну так, – пожимала Людмила круглыми полными плечами ивздыхала тяжело, по-старушечьи, – чтобы здоровеньки все, чтоб войны не было,чтоб к майским, на следующий год, платье кримпленовое купить, розовое, с чернымкантиком.