— Или-или, — мрачно передразнил Ядгар, возвращая ком. — Слишком много переменных. Самые плохие прогнозы?

— Дар, — коротко сказала Алана.

— Он пропадет? — заинтересованно спросил император.

— Источник дара не локализован в каком-то конкретно участке, любые вмешательства в работу мозга эспера могут потенциально к привести к потере способностей, даже черепно-мозговые травмы. Я читала о таких случаях.

— Это не так уж страшно, — тихо пробормотал Ядгар, но психиатр его услышала. Глаза ее непроизвольно расширились.

— Значит, вам уже не нужен эспер? Тогда почему вы так…

— Забочусь об Эрике? Сугубо из личных причин. Ее способности неплохо оживляли наши с ней отношения, но не думаю, что я потеряю к ней интерес после исчезновения дара. И в любом случае жизнь девушки мне важнее.

Впервые Ядгар сказал вслух то, что стало ясным уже давно. Нельзя было просто взять и заменить Эрику другим эспером. Или другой женщиной, если уж говорить о личной жизни. Императору не нужен был никто, кроме девушки с ореховыми глазами и самым чарующим голосом, когда-либо им слышанным.

— Не все так просто, великий тай. Эсперы, лишившиеся дара в зрелом возрасте, не могут продолжать полноценно жить и чаще всего сходят с ума.

— И это ваш лучший вариант? — помрачнел Альге.

— Вероятность проблем с даром после процедуры не так высока, семь-десять процентов…

— Нет. Ищите другие варианты. Если у вас больше ничего нет — свободны.

Кронберг поклонилась и поспешно вышла. Чтобы вернуться на следующий день с еще более безумной идеей — использовать другого эспера. Ядгар отбраковал ее сразу.

— Я не позволю рисковать своим сыном.

— Если мы погрузим Эрику в глубокий сон, ее дар не воспримет вмешательство другого эспера как атаку. С Замиром не должно ничего случиться.

— Откуда шестилетний мальчишка знает, что нужно будет сделать? Даже если с ним будет все нормально, он может причинить вред Эрике.

Алана в отчаянии, будто не уважаемый психиатр, а молоденькая девчонка, всплеснула руками.

— Великий тай! Нельзя долго держать ее на лекарствах — так мы только усугубляем проблему! И вы не можете вечно держать своего сына в золотой клетке.

— Золотой клетке? — повторил Альге медленно.

Доктор побледнела, но не сдалась.

— Да. У вашего сына сильнейший дар из тех, о которых я слышала. И он им хорошо управляет. Но за весь опыт его использования достойных целей он не ставил. Замир чаще всего находил неправильное применение своему дару. А теперь вы не хотите, чтобы он направил свои способности во благо!

— Вы считаете, что это будет полезно для Замира?

— Однажды он уже вытащил Эрику из депрессии. Пусть попробует снять болевой синдром и пригасить воспоминания.

— Ему самому не будет больно?

— Я не знаю. Но вред если и будет, то самый минимальный.

Это было тяжелым решением, но…

— Нет.

— Ваше решение нерационально, — смело сказала Алана. — И продиктовано явно не заботой о девушке или Замире.

— А чем же, милая доктор? — Император тяжело откинулся в кресле. Эта Кронберг чересчур далеко зашла. Ни один из его людей не осмелился бы так неуважительно говорить с правителем.

— Вы избегаете всего, что связано со способностями вашего сына, будто не хотите признавать их. Но если вы закроете глаза на его дар, он от этого существовать не перестанет. Как и ваш сын. Эрика… Эрика в нашу последнюю встречу сказала мне, что Замир хотел бы стать настоящим сыном своему отцу. Мальчик хочет видеть вас, а не просто смотреть на папу на экране головида. И… я знаю, что вы скажете. Что это опасно. Что вы опасны для эсперов. Но ведь Эрика не боится вас, великий тай.

— А Замир боится.

Алана покачала головой.

— Это не так. Встретьтесь со своим сыном. Поговорите с ним, узнайте. И расскажите про Эрику. Он захочет помочь ей, я уверена. И не простит вам, если вы не дадите ему такого шанса. И…

Доктор остановилась глотнуть воздуха и вдруг осознала, кому и что сейчас заявила.

— Я пойду? — сдавленным голосом спросила она, с опаской глядя на ничуть не изменившегося в лице императора.

— Идите.

«Неужели это действительно правда? И я просто недооцениваю своего сына?»

Ответа у Ядгара не было, только понимание, как мало он на самом деле знал эсперов. Нет. Не эсперов. Своего сына и свою женщину. И более того, подсознательно стремился разорвать их связь, словно ревнуя Эрику к своему же ребенку, чувствуя себя порой третьим лишним. Мог ли он на самом деле быть рядом с сыном, не причиняя ему вред? Мог ли он находиться рядом с Эрикой, не мучая ее? Или ему вечно придется оставаться наблюдателем?

Вызвав Хайдена, своего второго секретаря, Альге приказал готовить аэрокар во дворец.

Наверное, стоило действительно взглянуть своему страху в глаза. Ядгар должен был лично убедиться, что его сын способен стать настоящим наследником императорского престола, или принять решение о лишении Замира всех прав наследования.

И возможно, попросить помощи для Эрики, раз уж он сам оказался бесполезен.

Падение невозможно было остановить. Падение нельзя было замедлить. Я неотвратимо приближалась к своей смерти. И в то же время уже умирала, там, внизу, вновь и вновь переживая яркую вспышку боли, острым штырем пронзившую меня от затылка до стоп. И эхо гаснущего сознания, принадлежащего кому-то, кто был так важен, звучало в пустоте, не находя ответа.

Я была Эрикой. Я была Сафаром. И одновременно меня не было вовсе. Но тогда кому принадлежала эта невыносимая боль? И острое сожаление, и нежность, и желание любви…

Я все еще жила. И я была уже давно мертва. Но тогда чьими были эти сны, пришедшие, когда боль стала привычной?

Лед хрустел под босыми ногами, ледяные пики взмывали вверх, но и там, наверху, снова был лед. Я шла среди покрытых снегом осколков, пытаясь найти своего рыжеволосого проводника, чтобы вручить ему медную монетку, зажатую в ладони. Но Харон не пришел, чтобы отвезти меня в царство мертвых, да и Стикс замерз, и я застряла в преддверии Гадеса, потерянная и никому не нужная. Я должна была забрать кого-то из царства мертвых? Или это мне должны были помочь выбраться?

ЭРИКА!

Я повернулась, недоуменно взирая на мальчишку, смотрящего на меня сквозь прозрачную стену изо льда.

— Тебя не должно быть в этой истории.

ВЕРНИСЬ!

Я поджала губы и покачала головой.

— Мне нужно найти, нужно найти… — Расстроившись, что никак не могу вспомнить, кого я искала, сердито приказала: — Уходи!