Я вздохнула и легла, сохраняя все ту же позу эмбриона. Было тоскливо. Даже лекарства не могли полностью подавить мою тревогу.

«А Юрия вы видели?»

Оссе вздрогнул, услышав меня в голове, и потер виски.

— Не делай так. Я не готов к таким штукам.

— Я не хочу говорить об этом вслух.

— И все же спрашиваешь. Учти, у меня нет тайн от императора.

Я в этом и не сомневалась. Рашид Оссе — не Диего Альварес, который хоть и любил строить из себя хладнокровного агента, нередко действовал против правил в угоду своей интуиции. Нет, доктор не будет хранить мои секреты. Но Альге и так знал о моем интересе к Цехелю и, кажется, не собирался меня за это наказывать. Он вообще был в последнее время удивительно мягок со мной.

— Как много вы знаете о тае Цехеле? — открыто спросила я.

— Мы с этим уважаемым господином не слишком близки. Но раз император ему доверяет, кто я такой, чтобы в нем усомниться? — флегматично произнес Оссе.

Получается, доктор не в курсе изменившейся ситуации? Это вполне в духе моего господина, предпочитающего, чтобы правая рука не ведала, что делает левая. Но это означает, что и Алана пока не знает, что Цехель — не верный пес императора, а преследуемый им лис. Юрий наверняка считает, что контролирует Кронберг, но я была уверена, что и император не спускает с нее глаз, иначе психиатра не допускали бы до Замира.

Рыжеволосая тайнэ — такая же фигура в этой игре, как и я, только менее ценная. И Альге ее беречь не станет. Плохо будет, если она пострадает. Да и Юрий…

Я не могла выкинуть его из головы. Говорят, тайна и опасность манят. А в моей жизни не было никого таинственнее и опаснее, чем гардарик. И он же один из немногих людей, к кому я была искренне неравнодушна. Он первый из всех увидел во мне не рабыню, а человека. Утешал, когда мне было плохо. И желал для меня свободы. Игра? Может быть. Но я хотела быть обманутой.

Я не верила в то, что Юрий желал убить меня, и догадывалась, что за идеей, как меня излечить, тоже стоял именно он. Кронберг была отличным специалистом, но все же в эсперах разбиралась не так хорошо, как ей думалось. Едва ли ей пришла бы в голову смелая мысль использовать Замира как проводника между мной и императором, а последнего, в свою очередь, — как «громоотвод», защитивший маленького эспера от моей силы. К такому решению мог прийти тот, кто хорошо понимал наши особенности.

Юрий Цехель помог мне. Неважно, с какой целью, но благодаря его идее я не утонула в бесконечном кошмаре. А теперь нельзя позволить умереть ему. Ядгар Альге не будет милостив к своему прежнему другу. Я должна была дать ему шанс сбежать. Цехель не глуп и, осознав, какая опасность ему грозит, улетит. Оставит мысль причинить вред Замиру.

Так будет лучше и для Ядгара тоже. Каким бы холодным и безжалостным ни казался Альге, я помнила, как остро он воспринял предательство и смерть Карима Ли. И одно дело подозревать старого приятеля, а другое — лично вынести ему приговор.

Вопрос в том, как мне предупредить Цехеля об опасности. Оссе для этого не подходил, несмотря на отсутствие чипа. А вот Алана Кронберг могла пригодиться, тем более что ей не пришлось бы ради этого рисковать жизнью.

Планы строить меня не учили. Иначе я обязательно учла бы в этом раскладе Замира. Мальчик, которого несколько месяцев назад забавляли только игрушки и игры, теперь с жадным интересом поглощал все новое. Это могло быть опасным для него, но, к счастью, Альге знакомил своего сына с его будущими владениями и подданными на редкость осторожно и дозированно.

Радовало, что после знакомства с отцом Замир не разочаровался в нем, а наоборот, стал еще более преданным его последователем. Эмоциональная холодность Ядгара и его способность полностью контролировать свои мысли не только не задевали и не пугали мальчика, но приводили в восторг, доказывая величие правителя. Альге в последнее время был действительно… относительно сносен. А порой так и вовсе казался единственным на свете человеком, способным унять мою мятущуюся душу. Злилась ли я, тревожилась ли — знала, что этим не причиню Ядгару вреда. Я все еще не доверяла ему, но император был мудр, ничего особого от меня не ожидая и позволяя быть с ним любой, спокойно реагируя на мои обиженные взгляды, на долгое молчание или на внезапные приступы нежности. Теперь я каждую ночь проводила в его постели, а днем перебиралась в личные покои. Но даже со своим занятым графиком Ядгар находил время навестить меня. Один или с Замиром.

Первое время было просто дико видеть их рядом, как будто два мира внезапно объединились в один. Но они на самом деле ладили, хотя мне не раз приходилось становиться посредником между отцом и сыном, когда на Замира внезапно нападали приступы стеснительности. Иногда казалось, что маленький эспер делает это специально, пытаясь втянуть меня в разговор с Ядгаром. Ему нравилось думать, что мы с императором… любим друг друга. Смешно. Нелепо. Страшно.

Возможно, ребенок компенсировал этим отсутствие матери в своей жизни. Об Анхеле он словно забыл, но я и не стремилась ворошить прошлое. Иногда пугало то, что он хотел видеть во мне замену Анхелы — и для себя, и для своего отца, будто я на самом деле могла сравниться с дочерью благородного семейства, стать равной спутницей императора и матерью для него. Идеальная картинка счастливой семьи: Замир все чаще говорил «мы», объединяя нас троих в одно целое и не желая видеть иное будущее. И все, что не вписывалось в этот безупречный образ, просто игнорировалось, а то и становилось объектом для ненависти.

Мои мысли и память — не лучшее место для шестилетнего мальчишки. А он в ней изрядно покопался за то время, пока они с Ядгаром вытаскивали меня из кошмара. Притом то, что Замир знает больше, чем мне бы хотелось, вскрылось в третью нашу встречу, когда старшего Альге не было рядом.

Зимний сад во дворце Кадиса был просторнее и искуснее, чем в горном замке. Никаких кадок, никакого пластикового купола сверху — и голубое небо, и яркое солнце над головой казались совершенно реальными. Создавалось ощущение, что я в настоящем парке, а не в здании. Но самым удивительным здесь было небольшое озерцо в центре. Сколько я ни всматривалась в дно, так и не заметила ни одной детали, свидетельствующей о том, что оно создано искусственно.

Сегодня сад закрыли для наследника императора, и мы гуляли практически в одиночестве, не считая Альвареса, составившего нам компанию. Судя по бледному и истощенному виду агента, Альге решил дать нам с Замиром в охрану человека, привыкшего к особенностям эсперов, позволив Диего немного отдохнуть. Только не учел тот факт, что человек, на самом деле знающий эсперов, едва ли с ними расслабится. Да, у Альвареса был ментальный чип, но он нисколько не защищал ни от моего эмпатического внушения, ни от способности Замира подчинять людей. Так что фальшивый падре чувствовал бы себя более расслабленным, выгуливай он двух крокодилов на поводке. Впрочем, не столько мы были источником тревоги Альвареса. Мысли его были далеки, а эмоции… Чувства суетливого, но при этом способного быть хладнокровным Диего неожиданно оказались в смятении. Я с некоторым трудом (после болезни было все еще тяжеловато управлять даром) поставила эмпатический блок. Плохо, что, спрятавшись от охранника, я закрылась и от Замира. Он тут же встревоженно придвинулся ко мне, а затем и вовсе взял за руку.