я дал им шанс, дал его Люку. Я подумал: «Он, конечно, наивный идиот, но его мозги могут пригодиться». Он вовсе не был прирожденным гением, родился в бедной семье, в какой-то глуши, но парень много пахал, учился и добился того, чего даже богатые умники не добиваются, и смог удержаться, в то время как другие легко слетали со своих мест. И тогда я спас его от гибели, а он этого даже не заметил. После смерти Селестии я договорился не с одной компанией о неразглашении нашей тайны. Кого мог купил, остальных же пришлось убрать. Но не успел я добраться до Люка, как он разгадал, что вирус легко отслеживаемый. И пришел ко мне, думая, что я помогу ему донести правду до людей. Дурак, он даже не подозревал, что именно я все это затеял. Я решил привлечь его в наше дело, но знаешь, что сказал этот идиот? «Это не по-человечески. Это жестоко. Я никогда не пойду на такое». О, как мне хотелось придушить его на месте! Но вместо этого я улыбнулся ему и ответил, что понимаю. Вышел из гостиной, думая, что смогу с этим смириться. Но не смог.

– Он умер не из-за вируса, – осознал Саша. – Вы убили его.

– Да, убил. И убил бы еще раз, но уже собственными руками, если бы мог. Однако пришлось обойтись обычным ядом замедленного действия. Он мог все рассказать Авроре и другим…

– Нет, вы убили его не из-за того, что он мог вам помешать. Вы убили его, потому что вас распирало от ненависти и зависти к нему. Они зародились давно. С момента, когда Аврора выбрала его, а не вас, и ваши деньги не смогли ничего решить, не помогли вам добиться ее расположения. Вас, наследника богатейшего в мире семейства с большими связями, обставил парень из бедной деревенской семьи.

Руки Гедалии задрожали, а ноздри вздулись. Хотя в зале царил полумрак, Саша заметил, как покраснели его лицо и уши.

– Знаешь, что самое отвратительное и несправедливое во всем этом? То, что плод их смехотворной любви – их дочь – породнилась с моим сыном, а плодом их порока, в свою очередь, стал ты. О, какие я возлагал на тебя надежды! Хотел забрать тебя сразу после рождения. Боялся, что эти Краусы и Клюдеры воспитают из тебя слюнтяя, но Дирк все успокаивал, говоря, что ты еще малыш, еще рано. «Пусть у ребенка будет хоть какое-то детство». Словно я не был способен его дать. И что же, я оказался прав! Я смотрю на тебя, своего внука, родную кровь, но вижу Люка. Вы до отвращения похожи друг на друга и, что самое ужасное – не только принципами, но еще и внешне. Он словно воскрес и сейчас стоит передо мной. Это напыщенное благородство, непомерная честность, готовность служить правому делу несмотря ни на что, даже если это будет стоить жизни… – Гедалия тяжело вздохнул, его палец лег на спусковой крючок. – Я ненавижу вас обоих. Но тебе, в отличие от него, даю последний шанс.

Он увидел в смиренном взоре Саши ответ прежде, чем услышал его.

– Лучше умереть.

Гедалия вздрогнул. Лицо исказила гримаса жалости.

– Если бы мне кто-то сказал, что все закончится убийством долгожданного единственного внука собственными руками, я бы ужаснулся. – Он прижал палец к крючку и прицелился. – Но если бы они добавили, что ты еще и внук Люка, клянусь, я бы не удивился такому исходу. И все же, видит бог, я надеялся на лучшее.

Саша не успел ни о чем подумать. Жизнь не пронеслась перед глазами, как об этом всегда рассказывали те, кто был близок к смерти. Он лишь выдохнул весь воздух из легких и зажмурился.

Выстрел ударил в уши. Послышался булькающий, невнятный хрип.

Что-то тяжелое ударилось об пол.

Саша открыл глаза. Пистолет лежал у ног пошатывающегося Гедалии. На его перекошенном лице застыли страх и ужас. На белой рубашке стремительно разрасталось красное пятно. Он крепко схватился за грудь в слепой надежде остановить кровь. Глаза навыкате были устремлены куда-то в сторону.

Дирк медленно прошел в зал, пряча пистолет за пазухой.

– Ты… – прохрипел Гедалия, и струйка крови потекла из его дрожащего рта. – Ты что наделал?

– Ничего из того, чего бы ты не сделал на моем месте.

Гедалия уставился на свой пистолет на полу. Придерживаясь за тумбу, на которой еще некогда стоял сейф, он оторвал окровавленную руку от груди и чуть наклонился к оружию, когда до блеска начищенный ботинок встал на него и подвинул в сторону.

– Ну-ну, не нужно так напрягаться. – Дирк поднял пистолет. Вынув магазин, он убедился в наличии всех патронов и спрятал его во внутреннем кармане серебристого пиджака.

Гедалия бросил на выход затуманенный взгляд в поисках охраны.

– Чего вы стоите, ублюдки? – прорычал он хрипло. – Убейте их!

– Я бы на их месте не убивал наследников Марголисов. Куда более здравомыслящих и не подверженных тираническим фетишам, как ты.

– Что ты несешь? Даже те, кто с самого начала работал на тебя, в сущности, работают на меня. Деньги Марголисов – в первую очередь мои деньги.

– Были твоими. Но через минуту полностью станут моими.

Гедалия опустился на колени. Пальцы, сжимавшие грудь, заметно расслабились. Силы покидали его, и последние он вложил в надменную улыбку.

– Нужно было задушить тебя тогда вместе с матерью… О нет. Она в тот раз ругала тебя за дело. Она была умной женщиной. Нужно было задушить тебя вместо нее.

Ресницы и уголки губ Дирка дернулись.

Саша еще никогда не видел отца настолько глубоко опечаленным и уязвленным. Он и подумать не мог, что однажды застанет его таким.

– Я рад, что к концу жизни ты хоть что-то понял.

Рука Гедалии медленно опустилась на пол. Края побледневших губ, покрытых кровью, опустились. Блеск в нахальных глазах погас.

Дирк обернулся к охране и кивнул в сторону тела. Женщины подхватили его за подмышки и вынесли из зала, закрыв за собой дверь.

Внимание Дирка почти моментально привлек продырявленный сейф, но спрашивать о нем у сына он не спешил. С того момента, как пересек порог, он даже не обменялся с юношей взглядом.

– Я проведу тебя к Анджеллине, если ты не брезгуешь моей помощью.

Потребовалось несколько секунд, чтобы до Саши дошел смысл сказанных слов. Перед глазами еще маячил труп деда.

Краем глаза заметив его замешательство, Дирк шагнул к нему и не глядя протянул пистолет.

– Рано или поздно я бы сделал это. Он был сумасбродом. В последние годы совсем поехал кукухой. Старость, что сказать. Нажил в разы больше врагов, чем за всю жизнь. Это было плохо для бизнеса, так что наши акционеры и его подчиненные недолго будут горевать.

Он все еще стоял с протянутым пистолетом,