Сергей помолчал. Он знал, что, обидевшись или разозлившись,жена выходит из себя на долгое время, находя удовольствие и в своем состоянии,и в наблюдении за тем, каким виноватым себя ощущает муж. Ольга вышла из ванной,подчеркнуто не замечая его, и Сергей не выдержал:

– Я ушел из банка, – негромко сказал он ейвслед. – Возвращаюсь на прежнюю работу, только в другой отдел.

Жена резко повернулась к нему, и широкое кимоно завилоськрасной волной вокруг ее ног.

– Что ты сказал? – недоверчиво переспросила она.

– Я увольняюсь. Не могу там больше работать. Оля, пойми – вбанке я деградирую, тупею.

Он хотел добавить, что понимает, насколько важна для нихпотеря в зарплате, и потому подумает о возможных подработках. И еще хотелкак-то оправдаться перед женой, потому что видел: для нее неубедительны егоаргументы. Будучи человеком, не умевшим работать по-настоящему – полностьюотдаваясь своему делу и получая от него удовольствие, – Ольга не понималаэтого и в других людях. Работают ради денег – это она знала твердо, и любой другойподход был для нее признаком слабого ума.

Но объясниться он не успел. Жена быстро подошла к нему,закусив тонкую верхнюю губу, и изо всей силы ударила по щеке. Сергей сдержалпервую молниеносную реакцию и лишь перехватил вновь занесенную для пощечиныруку.

– Ты! – зло крикнула Ольга, пытаясь вырватьруку. – Ты дурак! Опять решил стать никем?! По собственной воле?! Идиот!Боже, какой идиот...

– Мне жаль, что я не оправдал твоих ожиданий, –сдержанно сказал Сергей, отпустил ее запястье, закрыл за собой дверь в ванную ивключил ледяную воду, чтобы ополоснуть горящую щеку.

* * *

Рассказ Силотского не занял много времени. Положив на столфотографию, с которой неприветливо смотрел насупленный мужик с мешками подглазами, обнимавший за шею такого же неприветливого насупленного боксера,Дмитрий Арсеньевич объяснил:

– Качков, Володька Качков. Отличный мужик, я его с детствазнаю! Мы с ним в одном дворе росли, пока их семья не переехала. Как-то разубежали компанией в овраг – на тарзанке полетать, а надо мной веревка возьми даоборвись. И ветка-то росла невысоко, но шмякнулся я – не дай бог никому! Кактворог об землю – хлюп! – и растекся. А нас за тарзанку ругали, Володькуотец и выпороть мог, если бы узнал, а рука у того была тяжелая. Все парнивокруг меня собрались, а я лежу и еле дышу. Тут Качков меня сгреб – он на годстарше был, здоро-о-овый! – Силотский руками показал, какой здоровый былКачков, – и потащил на себе к дому. Я ему шепчу: не говори, что ты с намина тарзанке был. А он только пыхтит в ответ. Дотащил меня до моей квартиры,сдал бабушке и сам ничего скрывать не стал. Ну, я к тому времени отдышался,отделался легким испугом, и никого из нас не наказали... Но Володьке я надолгоостался благодарен.

– Когда он исчез? – спросил Макар.

– Два дня назад. Или три?.. Нет, постойте-ка, сегодня среда,а он в понедельник не вышел на работу и мне не позвонил.

– У него есть жена, дети?

– Есть, но они сейчас у родителей гостят, в другом городе, ая их телефона не знаю.

– Качков мог сорваться к ним, не предупредив вас?

– Нет, – решительно покачал головой Силотский. –Вовка – человек ответственный и, главное, мне очень преданный.

– Почему? – заинтересовался Бабкин. – Потому чтовы в детстве дружили?

– Да нет, мы и не дружили особенно – так, приятельствовали.Я его встретил много лет спустя, случайно. То есть со стороны кажется, чтослучайно, а на самом деле ничего случайного в нашей жизни, конечно же,нет. – Силотский весело подмигнул Илюшину и Бабкину, и последний в которыйраз подумал, что никакой Силотский не сумасшедший, потому что сумасшедшие неулыбаются так открыто и весело, словно подсмеиваясь сами над собой и приглашаядругих присоединиться к их иронии. – Ладно, не буду вас грузить своимиубеждениями. На чем я остановился? А, как я Качкова встретил. Случайно мы с нимувиделись, разговорились, а положение тогда у него было, прямо скажу,бедственное. Он сидел в долгах, как лягушка в грязи, и выкарабкаться у него неполучалось. А тут еще жена, ребенок... – Ланселот поморщился, почесалподбородок, отчего борода его встопорщилась. – Короче, я слегка еговыручил. А как иначе? Нельзя же было мимо пройти.

– Вы ему денег дали? – догадался Макар.

– Ну да. И с кредиторами его немножко побеседовал. –При этих словах Силотский вытянул вперед розовые руки и несколько развыразительно сжал и разжал кулаки, словно разминаясь. – На этом отВолодьки и отстали, тем более что долг он со всеми процентами вернул, какполагается.

– И после этого вы взяли его к себе заместителем? Он вас обэтом попросил?

– Взял, да, – кивнул Силотский. – Но Володька непросил. Он, Володька, гордый такой, что просто страшно за него – как насвете-то живет? Ни попросить ничего, ни поклянчить лишний раз – мол, возьмименя, Ланселотушка, к себе в «Броню». Так что взял я его сам и ни разу об этомне пожалел.

Силотский вкратце рассказал, в чем заключаются обязанностиКачкова, но на вопрос, где может быть пропавший заместитель, ответить не смог.

– Не хочется самое плохое думать, – мрачно сказалДмитрий Арсеньевич, уже собираясь уходить и натягивая на руки черные мотоциклетныеперчатки. – Но с Володькой никогда раньше такого не случалось, чтобы дварабочих дня прогулять и никому ничего не сказать. Мобильный его не отвечает,домашний телефон молчит... Вы уж найдите его, а?

– Мы постараемся, – пообещал Илюшин, в кармане котороголежал чек с приличным авансом, выписанный Силотским. – Нам нужно будет ещекое-что у вас узнать, но сначала придется поговорить с вашими сотрудниками.

Ланселот кивнул, коротко попрощался с обоими и вышел изквартиры.

– Не везет мужику, – прокомментировал Сергей, стоя уокна и глядя туда, где в апрельских лучах поблескивал казавшийся игрушечныммотоцикл. – То ему мерещится, что мир вокруг изменился, то заместителипропадают...

– И все это становится вдвойне интересным, если мы вспомнимо том, что сказал нам господин Силотский, – добавил Макар, подойдя к окнуи усевшись на подоконник. – А он сказал, что ловит подсказки мироздания и,поймав, строит свою жизнь в соответствии с ними. Кстати, тебе это никого ненапоминает?

Сергей хотел ответить, что напоминает, и Илюшин прекрасно обэтом знает, но тут из подъезда вышел Ланселот.

– «Рыжий, рыжий, конопатый»... – просвистел Макар.

Ланселот неторопливо пересек двор – шлем на его головесверкнул кровавым бликом – и сел на мотоцикл. Прошло не больше пяти секунд, ивдруг с человеком на мотоцикле что-то случилось – Сергей даже не сразу понял,что именно.

Раздался глухой хлопок, и шлем Силотского раскололся –быстро, словно скорлупу ореха жестоко сжали в тисках. Сначала Бабкину показалось,что вся красная краска встала дыбом, зависла в воздухе, разлетелась мелкимибрызгами, но в следующий миг он понял, что это такое. Еще один хлопок, громчепредыдущего – и фигурка на мотоцикле стала заваливаться влево, а где-то подокнами раздался истошный, пронзительный крик – такой высокий и странный, что непонять было, мужчина кричит или женщина.