От своей Августейшей британской бабки Цесаревич унаследовал гемофилию — ужасный недуг, который она, не ведая того, передала нескольким своим потомкам мужского рода, поскольку представители королевских домов Европы вступали в брак между собой. Эта болезнь бессистемно передается матерью, не испытывающей никаких симптомов, тем или иным своим отпрыскам. Гемофилия препятствует нормальному свертыванию крови. В то время не существовало надежных средств ее лечения. Даже незначительная рана вызывала неконтролируемое кровотечение, а внутреннее кровоизлияние вызывало мучительную боль и искривление конечностей.

Во время разговора за семейным завтраком дядюшка Берти заметил Александре Феодоровне, что ее дочери говорят по-английски плохо и с ужасным акцентом. Родным языком Императрицы был немецкий; ей пришлось много стараться, чтобы освоить русский, но она так и не научилась говорить без акцента. Она свободно общалась по-английски (это был язык самых дорогих ей людей, включая маму и бабушку) и ежедневно разговаривала на нем с супругом. Однако Императрица сознавала, что ее знание этого языка далеко не безупречно, и, как показывают письма Александры Феодоровны, выражалась она несколько эксцентрично. Государыня тотчас решила найти своим девочкам подходящего учителя.

Поиски привели Императрицу к Чарльзу Сиднею Гиббсу. Его, несомненно, рекомендовали благодаря прекрасной работе в Императорском Училище правоведения, куда отправляли учиться своих сыновей многие служащие Императорского Двора. Однако пока решался этот вопрос, Гиббс находился в Англии и не имел ни малейшего представления о том, какую честь ему намерены оказать. Когда в начале осени 1908 года ему было велено явиться в Императорский дворец для рассмотрения его кандидатуры в качестве учителя английского языка, Гиббс был страшно удивлен, и назначение его на столь высокую должность вызвало у него нервную дрожь.

Он был возбужден и полон ожиданий, однако, надев подобающий событию вечерний костюм и сев рядом со статским советником Петром Васильевичем Петровым в дворцовый экипаж, чтобы отправиться в Царское Село, внешне Гиббс выглядел спокойно, невозмутимо, как английский джентльмен. Здесь начинается следующий, важный этап его паломничества.

Глава 3. Царское Село, уголок провинции

ЗА ТО ВРЕМЯ, пока коляска проехала 24 версты, Гиббс успел успокоиться, хотя, входя в этот совершенно новый и завораживающий мир, он все еще испытывал напряжение и озабоченность. Они проехали мимо оживленной железнодорожной станции с фешенебельным привокзальным рестораном и свернули на окаймленный деревьями бульвар, тянувшийся от вокзала до Александровского дворца. Царское Село вовсе не было селом, а преднамеренным сочетанием провинциального шарма и современной городской жизни. В результате появился довольно крупный населенный пункт, включавший два Императорских дворца, которые значительно превосходили все королевские резиденции в Англии.

Здесь была ратуша и целое военное поселение, где имелись казармы, в которых размещались пять тысяч отборных солдат, офицерские столовые, арсеналы и плац- парады.

Проезжая по центральному бульвару с господином Петровым, Гиббс разглядывал тщательно ухоженные газоны и сады, окружавшие небольшие, но все же внушительные дворцы и особняки аристократических семейств, расположившихся поближе к главной артерии страны. Они ехали мимо просторных лужаек парка, украшенного классическими статуями, искусственными руинами, памятниками, рукотворными озерами и даже отдельными отрезками канала, который не успели выкопать для Императрицы Елизаветы Петровны, мечтавшей в начале XVIII века добираться из Петербурга в Царское Село на лодке. Незавершенный проект оказался благом для парка, поскольку в этих широких прудах можно было не только купаться, но и заниматься водным спортом. По словам Гиббса, искусственные водоемы «стали со временем неотъемлемой частью пейзажа, а не чем-то чуждым ему».

Наконец экипаж добрался до высокой железной ограды, по обеим сторонам которой разъезжали казаки. За коваными воротами находился Александровский дворец, служивший резиденцией Императорской семье. В четверти мили от него находился еще один Императорский дворец, окруженный купами деревьев и садов, рассекаемых дорожками для верховой езды и аллеями для прогулок, где тут и там возвышались экзотические павильоны и живописные миниатюрные дворцы.

Первый «рустический» загородный дворец был построен здесь по повелению Екатерины I, второй жены Петра Великого, которая хотела удалиться от суровых каменных громад города, построенного ее супругом на берегах Невы. Участок для загородного дворца она нашла к юго-западу от столицы, где болота не столь вязки и местность пригодна для посадки деревьев. Даже в эпоху Царя Николая II, по словам Гиббса, ландшафт, окружавший Царское Село, сохранял диковатый, неухоженный вид.

Довольно скромное двухэтажное строение сменил роскошный дворец, сооруженный Императрицей Елизаветой

Петровной в память Екатерины. Елизавета наказала архитектору Растрелли построить дворец, который затмил бы Версаль, что он и сделал. В величественном здании, выкрашенном в белый и голубой цвета, насчитывалось двести комнат. Большой зал с обеих сторон был отделан зеркалами; над крылом, где находилась церковь, возвышались пять золоченых куполов, увенчанных крестами. Балконы на фасадной части дворца поддерживали огромные, в стиле барокко, кариатиды, закрывавшие свои лица мускулистыми руками. Просторные центральные залы Екатерининского дворца и широкая площадь служили сценой для официальных банкетов и приемов, военных смотров и больших балов. В крыльях дворца с похожими на лабиринты коридорами находились апартаменты для фрейлин и членов Императорской свиты, а также для многочисленных правительственных чиновников и их семей.

Изящный, в классическом стиле Александровский дворец был поменьше, но не переставал от этого быть дворцом; в нем насчитывалось сто комнат. Роскошные залы в центре здания предназначались для торжественных обедов, аудиенций и официальных встреч; в одном крыле находились апартаменты для фрейлин и придворных; в другом крыле — покои Императорской семьи.

Их апартаменты представляли собой особый мир. Поскольку Государь и Государыня были вынуждены спешить с женитьбой после внезапной смерти Александра III, им пришлось временно поселиться в шести не слишком больших комнатах Аничкова дворца вместе с вдовствующей Императрицей Марией Феодоровной, где обстановка была довольно сложной, если не сказать иначе. У них не было соответствующей приемной, и хотя Александра Феодоровна являлась Императрицей, тем не менее, когда ей требовалось давать аудиенцию, ей приходилось спрашивать у свекрови разрешения пользоваться официальной приемной. Если Император принимал министров в своей тесной гостиной, то Государыня должна была удаляться в спальню. Поскольку у супругов не было своей столовой, им приходилось трапезовать вместе с вдовствующей Императрицей. О том, чтобы обсуждать поданные к столу блюда и тем более жаловаться, не могло быть и речи.

Какое, должно быть, это было облегчение, когда Императорская чета смогла наконец переехать в Царское Село. Они выбрали себе крыло Александровского дворца, и Императрица принялась обставлять свои новые апартаменты мебелью с яркими тканями, привезенными из Англии. В их личных комнатах возникла уютная, домашняя атмосфера, не похожая на обстановку в других частях дворца. Вспомнив условия, в которых они жили до этого, мы можем разглядеть