не стало казаться, что водная гладь охвачена пламенем. Нахлынули волны, и палуба качнулась, но Керан и другие капитаны знали свое дело. Они пошли на противника в лоб и оседлали волну, когда из воды вырвался и взмыл в ночное небо первый демон-левиафан.

Он тоже был прекрасен и ужасен – древний исполин, ярко светившийся магией. Громадный зев позволял в один присест заглотить половину их корабля, а хвост мог разнести в щепки целое здание. Острая костяная кромка плавников могла рассечь галеон, даже не замедляясь.

Но он их не видел. Корабельные метки невидимости скрыли их от собравшегося внизу сонма демонов. Команда затаила дыхание, выжидая.

На миг зависнув в воздухе, левиафан щелкнул хвостом и кувырком полетел обратно.

– Пли! – крикнула Инэвера, и орудийные расчеты других кораблей разрядили скорпионы.

Огромные жала пронзили гигантскую тварь со всех сторон. Артиллеристы отпустили канаты, когда демон с мощнейшим всплеском врезался в воду, а затем откинулись на кабестаны и укрепили корабли против напора волны, придерживая демона на месте.

Не выстрелили только с «Бурого копья». Его паруса были спущены; могучие евнухи, напитанные магией хора, навалились на весла и поднялись на волну. Достигнув пика, корабль до ужаса быстро полетел вниз.

Инэвера стремительно начертила в воздухе режущие метки, размягчая толстую, древнюю шкуру демона, и корабельный ростр протаранил левиафана.

Удар был страшен, попадали даже бывалые моряки, а иные рухнули за борт. Они заранее приготовились и прицепились к палубе, однако нагрузка была велика даже для прочных шелковых канатов со стальными крючьями. Многие оторвались, и воины с криком упали в ледяные объятия волн.

Из раны демона хлынул ихор, который залил носовую часть, зарядив метки на ростре и корпусе и укрепив корабль, а тварь забилась и испустила тонкий, протяжный, сотрясший воду вой.

Стрелки не дремали и осыпали демона стрелами и жалами скорпионов, паливших с нижних палуб. Керан лично навел огромный скорпион с палубы «Бурого копья» и послал в черный глаз левиафана чудовищное жало. Глазница взорвалась ихором.

Евнухи-гребцы налегли на весла, но ростр прочно засел в шкуре демона. Инэвера простерла жезл и направила в рану режущие метки, которые расширяли прореху быстрее, чем та могла затянуться даже у такого ископаемого. Затем нарисовала водные, чтобы создать барьер и оттолкнуть корабль.

Тварь снова задергалась, угрожая потопить другие корабли. Керан подал сигнал, и канаты перерубили, но демон, корчась, еще раз вынырнул и разинул пасть, намереваясь впиться зубами в корпус.

Инэвера Втянула от затопившей палубу энергии, используя магию демона для зарядки тепловой и ударной меток, которые затем и послала в его глотку. Брюхо раздулось и лопнуло, как переполненный пузырь, а демон пошел ко дну.

Матросы возликовали, однако торжествовать было некогда. По всей границе между Лактоном и Доктауном в ночное небо вздымались все новые левиафаны; взлетев, они падали и порождали волны все большие и большие, готовые поглотить суда.

По корпусу хлестнуло щупальце длиной с городскую улицу, рогатые присоски сомкнулись. Водные метки вспыхнули и выдержали, но корабль завертелся, как детская игрушка. Инэвера изловчилась и устояла на ногах, однако желудок возмутился, и ей пришлось смириться. Схватившись за кабестан, она согнулась в приступе рвоты; жезл закачался на электрумной цепи ручного браслета.

Ей было некогда ни утереться, ни полностью опорожниться. Она скорее почувствовала, нежели увидела, как из воды выскочили и потянулись к кораблю еще три массивных щупальца. Лучники уподобили их игольницам, но те продолжили беспрепятственно надвигаться. Орудийный расчет, не желая тратить жала на верткие мишени, сосредоточил огонь на подводной массе, которую счел за корпус демона.

Инэвера отсекла одно щупальце перед самым ударом, но не остановила второе. Метки на грот-мачте, ослабленные изорванными парусами и спутанным от качки такелажем, не выдержали, и та повалилась.

Леерные метки задержали щупальце, но оно обогнуло барьер и стегануло по палубе. Инэвере и шарумам пришлось отпустить снасти, бросить оружие и вжаться в доски, чтобы рогатый придаток пролетел поверху. Самых нерасторопных смело за борт, и они с криком пустились в одинокий путь.

Мачты трещали, а паруса слетали на палубу, усугубляя хаос и еще больше ослабляя метки. Инэверу, которая перекатывалась в стремлении возыметь хоть какой-то контроль над взбесившимися досками, накрыло тяжелой парусиной.

Она выхватила кинжал и плавным движением вспорола ткань, но все равно успела запутаться и не сумела вовремя поднять жезл, когда третье щупальце зависло над кораблем, заслоняя звезды.

«Эверам, твоя невеста готова к встрече с тобой», – подумала она, но поторопилась.

«Плач шарума» вторгся в пространство между «Бурым копьем» и демоном, отсекая щупальце ростром. Гребцы выбивались из сил и все же с трудом проскочили, когда массивный придаток низвергся в воду.

Свечение ослабевало по мере того, как умирающая тварь погружалась в глубины.

Затем неожиданно наступило затишье. Вода еще бурлила, но уже меньше. Блаженная передышка – никаких алагай.

«Бурый щит» был потерян: он уходил под воду, словно многоногий демон. «Исадору» и «Бурому копью» пришлось выйти из боя и кое-как направиться к Доктауну с мелкими водными демонами в кильватере. Инэвера потеряла их из виду. Теперь она не знала о дальнейшей судьбе кораблей.

Керан пристал к ней как репей:

– Дамаджах…

Инэвере хватило короткого взгляда на ауру, чтобы прочесть его мысли. Он хотел трубить отступление.

– Я не слепая, наставник.

Она повернула серьгу, вызывая с «Плача шарума» Кашу.

Каша отозвалась немедленно:

– Дамаджах.

– Мы должны отступить, – сказала Инэвера. – «Бурое копье» не останется на плаву, если понесет новый ущерб.

– Капитан Делия согласна, Дамаджах, – вскоре ответила Каша. – Слава чинов-матросов этой ночью не знает границ, но «Плач шарума» нуждается в починке и боеприпасах, он не может продолжать бой.

– Отдай приказ, – кивнула Инэвера Керану.

Капитан снялся с места, двигаясь на железной ноге увереннее, чем здоровые матросы. Инэвера отключилась и повернула серьгу, вызывая Сиквах.

Ответа долго не было. В конце концов Инэвера разорвала соединение и вызвала Асукаджи.

– Дамаджах, – мгновенно откликнулся племянник.

– Не получается связаться с Сиквах, – сказала Инэвера.

– Поспеши, если можешь, – ответил Асукаджи. – Сиквах тяжело ранена.

Велев гребцам-евнухам пошевеливаться, Инэвера прибегла к хора и перескочила на причал еще до того, как корабль остановился. Дома слились, когда она помчалась по улицам в Палату Теней, где ждал Асукаджи.

– Она жива?

Племянник поклонился, но его аура окрасилась гневом.

– Она не дышала, когда мы принесли ее к дама’тинг, но они продолжают творить заклинания. Ее судьба… инэвера.

Взяв себя в руки, Инэвера побежала дальше. Когда она ворвалась в палату, дама’тинг с аколитами подняли глаза, но заговорить никто не осмелился.

Взглянув на ауру женщины, лежавшей на операционном