«Ты сможешь, Макс, — прозвучал тихий голос Аридана Эйла. — Они не ожидают от тебя такого. В этом мире у тебя точно же такие возможности, как у них. Только на твоей стороне преимущество: они не знают, что ты на такое способен. Это коды. Просто коды, созданные нейророем. Придумай свой код и уничтожь их!».

Я представил как в воздухе рождаются вихри, посылающие навстречу врагам ослепительные молнии. Признаться, в тот момент это казалось мне глупым. Но я тотчас увидел, как возникшие ниоткуда смерчи разметали ряды фагов, засасывая их в свои воронки, начавшие сливаться между собой. Разряды рвали стеклообразные тела стражей. Смерч разрастался, засасывая все новых фагов в свое ненасытное чрево, сверкающее огнем непрекращающихся разрядов.

Смотреть на это было страшновато — особенно учитывая то, что я сам парил над эпицентром катаклизма всего паре десятков метров. Но как бы там не было, атака фагов захлебнулась. И сделать это оказалось несложно — видимо потому, что никто из создавших сей «дивный новый мир» даже помыслить не мог, что объявится тот, кто сможет проникнуть сюда и бросить вызов самой совершенной во вселенной охранной программе!

Одновременно я понял, что лететь будет намного безопаснее, чем идти. Но лететь невысоко, так чтобы не быть замеченным чем-нибудь пострашнее охранных фагов, которым сейчас было не до меня. Проще всего это было сделать, укрывшись среди невзрачных «холмов» служебной информации нейросети, поросших металлическими «деревьями» каких-то антенн.

Аридан Эйл ожидал меня там, где мы расстались. Но это было уже совсем другое место. Этот необычайный мир мгновенно менялся вместе с совершаемыми в нем действиями. И сейчас он изменился невероятно. Эйл стоял у бушующего океана информации и смотрел в сторону, откуда должен был показался я. За его спиной вздымалась та самая, так поразившая меня черная волна.

«У нас осталось не так много времени, Макс, — сказал он. — Стоящий на Вершине может пробиться сквозь отделяющий тебя от его взора барьер каждый миг. Видишь эту волну? Она призвана стереть выставленную мной защиту! Поэтому, поспешим! Ты узнал, что скрывает тайный кластер?».

«Да, — ответил я. — Он скрывает код, несущий опасность для человека. Если его не остановить, большая часть человечества исчезнет. Погибнет. Уйдет со сцены. И неважно — через десять лет, через сто или даже через тысячу лет — но это непременно произойдет».

«Теперь ты понял, почему мы должны уничтожить нейророй?».

Еще бы мне не понять! Там, в энергетической лакуне тайного кластера, у черного массива монолита, мне открылось многое.

…Учитель был прав: после прихода в мир «совершенных» поколений людей, искусственная эволюция вызовет раскол. Человечество распадется на высшую и низшую ветви. Новые элиты Империи совершенно не будет интересовать судьба старого человечества. Зачем? Оно проиграло в гонке эволюций как биологический вид тем, кто вступил на следующую ступень развития. Так зачем оставлять на произвол судьбы обманутого и обиженного конкурента?

В кино мы видели апокалиптические сцены сгорающих в пламени ядерного шторма городов. А все окажется гораздо тоньше и страшнее. Никто не собирается травить человечество химическим или биологическим оружием, забрасывать атомными бомбами. Войн больше не будет. Код будет действовать намного хитрее. Он незаметно внушит людям волю тех, кто придет им на смену.

Человечество само окажется оружием, направленным против себя! Променяет реальный мир на игры и соцсети. Без меры увлечется экстремальными видами спорта. Во всех мирах будет увеличиваться число людей, отказавшихся от семьи и детей, ради полного погружения в виртуальные миры. Все большая часть человечества будет самоустраняться из реальной жизни. И постепенно угаснет, оставив на арене только избранных в ходе революционной эволюции.

Совершенное оружие, поиски которого велись тысячи лет, наконец-то найдено. Это код, содержащийся в тайном кластере нейророя. Код, несущий человечеству приказ на самоуничтожение.

«Мы должны спешить, — напомнил Аридан Эйл. — Я отведу тебя к месту уязвимости нейророя».

И опять квантовый вихрь подхватил меня и понес сквозь нейророй — ввысь, к багровому сиянию нейроузлов. Иногда мне хотелось остановиться и осмотреться — уж очень удивительный мир открывался моему взору. В тени гигантских башен хранилищ информации, раскаленными громадами доменных печей вспыхивали стираемые кластеры, рассыпали яркие искры похожие на сварку, записываемые нейроИскИнами данные. Высоко над ними, подобно огромным окровавленным сердцам, пульсировали багровые нейроузлы, связанные ветвящимися квантовыми «нервами».

«Дальше… дальше… — торопил мысленный голос Проводника. — Мы должны проникнуть дальше, и ты увидишь главное…».

Среди неясных образов странного квантового пространства выделялся сгусток багрового света. Мерно вздымаясь и опадая, он медленно пульсировал, словно грудь спящего существа. От него исходила вполне ощутимая угроза этому призрачному миру. Мы приближались прямо к нему.

«Ты видишь, это, Макс?».

Еще бы такое не заметить! Багровое «сердце» казалось паззлом, сделанным из огненных частей. В правой верхней его части чернело неровное отверстие, как будто там не хватало фрагмента.

«Что это?!» — спросил я у Проводника.

«Это предохранитель с пустым кластером. „Баг“, внедренный в программу разработчиками, боящимися того, что Стоящий на Вершине приобретет невиданное могущество. Одним из них был я. Введи в кластер-предохранитель код, произнеся фразу, которую я сейчас мысленно передам тебе. Вместе с ней в нейророй проникнет вирус, отменяющий его программу».

В этот миг черная волна, о которой я почти позабыл, докатилась до нас и мир раскололся под тяжестью громового голоса. Казалось, со мной говорит сама галактика, каждым из своих сердец-нейроузлов, ретрансляторов и квантовых компьютеров:

«Как же ты думаешь уничтожить систему, созданную величайшими умами Империи, сложную настолько, что только я могу постичь всю ее сложность?».

«Даже в такой совершенной системе может быть уязвимость», — не удержался я от дерзкого ответа и почувствовал, как грозный образ Стоящего на Вершине нахмурился.

«О какой уязвимости ты говоришь?».

Вместо ответа я произнес первое что пришло на ум, твердо зная, что это именно то, что необходимо для уничтожения системы:

«Свобода — это дар».

Я произнес эту фразу на общегалактическом языке. Но эти простые слова эхом отозвались везде, куда смогло дотянуться влияние нейророя. Эхом загуляли по всей вселенной на русском, английском, аурианском и еще десятках и сотнях языков и диалектов народов освоенного человечеством космоса.

Черный сегмент в «теле» пульсирующего предохранителя моргнул, заполнился багровым светом и… в тот же миг сотни тысяч нейроузлов в квантовом небе этого мира погасли…

* * *

…Упругая психокинетическая волна выбросила меня из мира чувств, квантов и атомов лишив связи с Ариданом Эйлом, оставшимся где-то невообразимо далеко в комнате многокилометрового небоскреба в Архесе, за миллионы световых лет отсюда. За какую-то миллисекунду я оказался вне стеклянного куба и сейчас глядел, как внутри, за его стенами медленно опускается в толщу биораствора фигура Стоящего на Вершине так и не переменившая своей позы. Лишь на лице, до этого казавшемся бесстрастным, теперь играла едва заметная улыбка. Объемная фигура вдруг стала двумерной, плоской как бумажный лист. По ней пробежали блики, словно помехи по экрану. В следующий миг она бесследно исчезла.