Как понять, что человек рядом с вами — тот самый? Именно для вас? А вы — для него.

Это можно сделать только если появляется связь — духовная связь. Не просто любовная, а связь одной души с другой. Та связь, что выше и сильнее всех эмоций человеческой сущности. Только когда возникает такая связь, приходит ответ на вопрос: как понять, что человек рядом с вами — тот самый?

Эта связь — главный дар человека. Его значимость трудно сразу осознать, ведь по большей части мы — материалисты. Но если вы поняли эту связь, увидели ее и почувствовали, приняли свой «дар», — держитесь за него. Берегите его. Благодарите его. Делитесь им. Потому что это и есть вечность. Это есть неизменное. Бессмертие для вас двоих — ведь дар этот способен вернуть к жизни бессмертную душу человека.

* * *

Двадцать шестое августа.

Алан Рикмен проработал на кладбищах больше тридцати шести лет. И такая работа, да и жизнь в целом, его устраивала. Матушка его, набожная особа, скончалась, когда ему было десять. Отец часто брал мальца с собой на работу (догадайтесь, на какую?), так как не хотел, чтобы сын скорбел по матери, сидя дома, в одиночестве. Времена тогда были другие — суровые и бедные. Так что можно сказать, что Алан Рикмен рос на кладбище. И другой жизни он не знал. Зато за последние двадцать семь лет своей работы видел такое, что и са́мому крутому писаке ужастиков не снилось. Хотя, кто знает? Кто докажет?..

Кладбищенская работа Алану была по нраву. Тихо, спокойно, начальства, считай, нет. Хоть кладбище и было старинное, задача смотрителей заключалась в том, чтобы содержать его в порядке и всячески за ним. ухаживать И Рикмен хорошо справлялся со своей работой. Да и кладбище это отличалось от большинства других: тут еще царил явственно ощутимый дух уважения к усопшим и слезам непритворной скорби. Заходя на его территорию, можно было ощутить некую «силу» — притягательную и в то же время необычную, заставляющую сердце биться немного быстрее, а плечи опускать ниже. Люди сюда приходили приличные, лишнего себе не позволяли. Ночных пьяниц гонять не приходилось ни разу, не говоря уже о вандалах. Так что ночью — тихо как в могиле… хе-хе-хе. Собирай мусор, убирай листву, стриги траву. Зимой — чисти снег, «обозначай» тропинки, осенью — срубай сгнившие деревья. И приглядывай за двумя оболтусами, назначенными в помощники. Закапывать гробы — дело несложные.

Дважды Алан переживал такую — «сухую» — грозу. И дважды за тридцать шесть лет, что он работал во многих городах и присматривал за кладбищами (покойниками… хе-хе-хе), сильно напивался. Он знал, что означают такие грозы для этих мест.

Когда от инфаркта умер его отец, Алану было девятнадцать. Необремененный тяжестью школьных знаний, он пребывал в полной растерянности — что же будет с его жизнью? За него взялся мистер Бодуен. Он хорошо знал отца Алана и самого парня и понимал, что ничем, кроме работы по присмотру за кладбищем, парень заниматься не сможет. Бодуен добился того, чтобы Алана сделали смотрителем, а его самого назначили ответственным по надзору за молодым человеком — до тех пор, пока тому не стукнет двадцать один.

Алан не знал, почему Бодуен так поступил. Может, ради умершего отца, а может, и нет; быть может причина в том, что у самого Бодуена детей не было, и Алан кое-как да сгодился на эту роль? Алан особо над этим не размышлял, он мог оставаться в привычной для себя обстановке, а также быть рядом с покойным отцом — единственным до Бодуена человеком, кого по-настоящему интересовала жизнь Алана.

Какими бы мотивами ни руководствовался Бодуен, Алан остался на кладбище и, если можно так выразиться, унаследовал хозяйство отца. Правда, тот не успел рассказать сыну о мелких деталях, некоторых тонкостях своей работы, а Бодуен, пожав плечами, сказал только, что Алан сам во всем разберется. Парень понимал, что, если напортачит, его вышвырнут, а Бодуен в этом случае вряд ли сможет ему помочь.

Всего на третий день после похорон отца над городом разыгралась сильная гроза. Молнии то и дело слепили ночь под аккомпанемент рассерженного грома, но на землю при этом не упало ни одной капли дождя. В ту ночь Алан заснул прямо в сторожке, выпив полбутылки крепкой отцовской настойки. Спал крепко, и даже буря не смогла потревожить его сон.

Проснувшись утром, когда гроза уже оставила город позади, рядом с рукой, на которую он положил свою голову, Алан увидел смятый листок бумаги. Он выглядел почти инородно на потертом деревянном столе, поскольку единственными бумагами, которые держал в сторожке отец, были старые газеты. Мальчик медленно встал со стула и заметил на полу грязные следы.

Следы от сапог большого размера — как от тех, в которых обычно ходил его старик. Четкие «шлепки» грязных отпечатков подошвы тянулись от самой двери к столу Алана.

Алан так и замер — в ступоре, прикидывая, закрывал ли он на ночь сторожку. Кому могло прийти в голову ошиваться на кладбище, тем более во время такой грозы?

Все еще сонный, он взял листок и развернул его. Не осознав до конца смысл первых прочитанных слов, он кинул бумагу на стол — резко и брезгливо, словно по ней ползали трупные личинки.

На листе были инструкции для кладбищенского смотрителя, написанные почерком его умершего отца.

* * *

«Ну что, полуночники? Кому еще не спится, кроме Весельчака Майка? Надеюсь, таких много. Наша радиостанция и ваш покорный слуга снова будут развлекать вас с полуночи до двух часов.

Начнем с погоды. Как и предсказывали метеорологи (дождались-таки!) когда речь идет о том, что погода чертовски попортится, ребята из метеослужбы не ошибаются. А-ха-ха! Будьте внимательны — особенно на дорогах. Молнии так и сверкают. Но надеюсь, это не помешает вам насладиться новой композицией… шшш-шш… …уппы под назва… шшш-шшшш…»

Рикмен покрутил колесико на радиоприемнике, заставляя его умолкнуть. За окном поднялся сильный ветер. Яркая молния на секунду прочертила почерневшее небо — настолько яркая, что Алану показалось, будто она вспыхнула над самой крышей сторожки. А за ней — почти сразу — сильный, раскатистый голос грома, разнесшийся по всему кладбищу.

— Ух, злющий… — пробормотал Рикмен. — Кого сегодня занесет нелегкая?

Он продолжал бубнить себе под нос, вглядываясь в грязноватое окно. Мимо его ног пробежала кошка. Она уселась рядом с дверью и начала нетерпеливо скрести по ней лапой, как бы говоря, что ей нужно выйти на улицу.