* * *

Хорст Вайгль делал то же, что, как ему казалось, делали нацисты, когда война была еще не проиграна, но никто уже не сомневался, что рассерженный «русский медведь» скоро будет топтаться своими неуклюжими лапами по нацистским останкам, — напивался.

Он не был нацистом, но по изощренности своих методов отправки людей на тот свет мог дать фору почти любому концлагерному душегубу. Потому в свое время его и принял в «Свору» этот псих, Виола Мадена. Будь он неладен!

Надо сваливать. Хорст «опрокинул» стопку виски. Кивнул бармену: «еще». Во время заварушки Мадена прихватил с собой этого французского «щенка» Кристофера и свалил, велев Хорсту ждать их и не высовываться.

Очередная порция виски отправилась в путешествие по организму Вайгля. Дерьмовое пойло! И место дерьмовое. Снова кивок: «еще». Да уж, ситуация — просто слов нет. Стопка опустела. И следующая. За ней — еще одна. И еще…

* * *

Заведением «Пьяный Гризли» в этой части района в основном пользовались люди с достатком ниже среднего, да и то, когда дела шли совсем худо. Находилось оно в конце переулка, который заканчивался извилистым поворотом и тупиком. Вывеска на углу дома, направляющая к «Гризли», давно не работала, болтаясь на двух болтах. Но у заведения все-таки сложилась своя репутация, и его посетителям вывески не требовались. Дорогу они и так знали.

Хорст Вайгль не был постоянным посетителем, но резонно рассудил, что тут его точно будут искать в последнюю очередь. Тупые копы. «Stumpf! Stumpfe Esel! Ахахах!»2 Они рыскали по городу, но за последние недели даже близко не приблизились к нему. Интересно, как там тощий француз и итальяшка?

Бармен отошел от стойки и направился к подсобке.

— Эй, приятель! — громко обратился к нему Вайгль. — Ты надолго собрался слинять?

Бармен поджал губы. Ему не понравился акцент, с которым говорил этот тип. Австрийский, что ли?

— Я хочу получать это хреновое пойло без задержек! — не унимался налакавшийся Хорст.

Бармен вернулся за стойку, достал из-под нее бутылку и поставил перед ним.

— Три бакса — и пей сколько хочешь, приятель, — почти вежливо сказал бармен.

Почти. Хорст пошарил в кармане куртки и выудил из него пятерку и бросил ее на стойку. Бармен уже хотел было прихватить купюру, но Вайгль резко схватил того за запястье и сжал пальцы. Ну и хватка! Он же пьян вдрызг, а держит так, словно вместо пальцев у него стальные прутья! Бармен скривился. Вайгль слегка улыбнулся и сказал:

— Мне нужен стакан, приятель. Я всё-таки в баре, а не в хлеву.

Он отпустил бармена, и тот сразу же выставил перед ним стакан.

— Сдачи не надо, junge3.

Бармен не понял, как назвал его этот пьяный тип, но ноющая кисть подсказывала, что пять баксов стоят того, чтобы на время усмирить свой гонор. Бармен направился в сторону подсобки. Никто из находившихся в заведении не отреагировал на эту сцену.

* * *

Когда половина бутылки быта выпита, Хорст Вайгль окончательно булькнул в уныние. В голове шумело. Во рту стоял приторный привкус дешевого виски. Хорст скривился. Дерьмовое пойло. Не то, что австрийский шнапс! И за каким чертом он связался с этим психом, Маденой? Из жадности, вот зачем. Таким как он пенсия не светила, а продолжать мотаться по всему свету наемником уже осточертело. Унылые мысли. А ситуация, так вообще слов нет.

Хорст слез со стула, и нетвердой походкой поплелся к выходу из «Гризли». Толкнул дверь. На улице его ждал мелкий дождь. Вайгль побрел в свою нору, допивая дешевый виски. Он решил, что, если Виола не объявится до завтрашнего вечера, то попробует самостоятельно смыться из города.

* * *

После того как полиция «накрыла» завод по переработке промышленных отходов и уничтожила почти всех членов «Своры», Мадена приказал Хорсту затаиться и ждать их с французом возвращения. Вайгль случайно набрел на подвал, в котором, по всей видимости, располагался наркоманский притон. Вход в него находился с задней стороны старой фабрики по пошиву одежды, оттуда в небольшой запущенный подвал вела узкая лесенка. Захламленный мусором и провонявший насквозь подвал трупами дюжиной крыс, сдохших в собственных экскрементах и стал временным пристанищем Хорста.

Старый вонючий матрац, покосившийся стол и пара стульев. Слабая лампочка, сама зажигалась только после девяти вечера и не гасла до шести утра. Стены влажные и обшарпанные. А если захочется справить нужду — «удобства» прямо тут, за углом: в полу была пробита дыра, видимо, ведущая в канализацию. Вонючая «крысиная» дыра. Но Вайгль считал, что это лучше тюремной камеры и уж точно лучше камеры смертников.

Хорст спустился в свое убежище, снял куртку и завалился спать. Алкоголь и унылые мысли утомили его.

Ему снился кошмар. Самый страшный из всех, что могут сниться человеку, участвующему в «карательных операциях».

Хорст Вайгль бежал по старому безобразному кладбищу. Со всех сторон, словно черви из могил лезли мертвецы. Они поднимались, стараясь затащить его под землю, похоронить под своими же прогнившими телами. Трупы тянули к нему облезлые руки, пытаясь ухватить за лодыжки. Перед глазами мелькали надгробия с именами всех, кого он убил. А таковых было немало — во время службы и после нее. Вайгль слышал, как утробно они стонут, низкими, мертвыми голосами. Некоторые смеялись, и смех этот пробирал до костей. Покойники, уже выбравшиеся из-под земли, пытались догнать Хорста. Они окружали его со всех сторон. Сгнившая ожившая плоть, беззубые лица, лысые черепа. Вайгль дрожал от страха всем своим нутром. Повсюду — стоны, смех и звуки разлагающихся тел, пытающихся выбраться из-под земли.

Впереди он увидел склеп. Дверь открыта. Вайгль в панике бросился к нему: укрыться от этого ужаса! Он вбежал внутрь и пролетел несколько ступенек одним прыжком. Повернулся к выходу и замер. Он слышал гомон сотен мертвецов, окружавших склеп, но никто так и не спустился за ним.

Вайгль отступил в темноту. Вокруг — только неясные тени, частично разогнанные лунным светом, освещавшим небольшую площадку с местом чьего-то захоронения. Вдруг тени пришли в движение: задрожали, сгустились и медленно потянулись к Вайглю. Но они не казались ему страшными. Скорее наоборот — когда они зави́лись вокруг него, Хорст почувствовал облегчение. Страх начал отступать, а какофония из стонов и смеха покойников — затихать. Тени дарили покой…

Внезапно они начали распадаться. Меркнуть и сжиматься, прячась по углам. Хорст Вайгль повернулся к выходу и заметил очертания человека. Он не видел