– Матушка Пресвятая Богородица! – воскликнул он. – Да ведьмне это и в голову не взбрело! Я забыл, начисто забыл… Когда узнал, что смамой, вообще про все на свете забыл!

– Васька, – Марьяна заглянула ему в лицо, – ох, Васька,прости меня! Я тебя втянула в такой кошмар! Что с твоей мамой, как она?

– Ничего, уже получше, – ответил Васька, пытаясь улыбнуться.– Али вовремя вызвал «Скорую». Это мой сосед и товарищ, он заметил каких-точужих людей в нашем дворе, но, пока бежал с пятого этажа (он в соседней высоткеживет), все кончилось. Успел, правда, увидеть, как тебя увозят, а потом глядь –моя мама… вся в крови… Теперь-то она в больнице, все, говорят, будет хорошо, вправой руке вообще ни кость, ни нервные окончания не задеты, с левой – похуже,но тоже ампутация не грозит. Но если бы не Али, она погибла бы от потери крови.

– Дай ему Бог здоровья, – сказала Марьяна. – И матушкетвоей. Али видел… вот, значит, как ты узнал, где я! А я-то, дурочка, все пальцысебе исколола, пока шифровку свою составляла! А ты, значит, в это время ужепонял, что я в беде…

– Понять-то понял, чего тут понимать, – пожал плечамиВаська. – Да что проку?! Али только и видел, что тебя запихнули в джип, а кудаповезли – поди узнай! Понятно, что плохо дело, потому что вокруг виллы«Клеопатра» стояли полицейские машины, а соседи говорили, что всех, кто тамбыл, увезли в неизвестном направлении – но отнюдь не полиция увезла! Полнаянеизвестность, я совершенно не знал, что делать!

– Неужто Китмир меня нашел? – изумилась Марьяна.

Васька коротко хохотнул:

– Ну, на такие подвиги даже Китмир не способен. Да неужелиты думала, что я так и отпущу того красавчика, который принес книгу?! Я сначаладумал, что он твой друг, хотел с ним по-хорошему, но он уперся рогом и молчал,как партизан, так что я решил не церемониться.

В другое время Марьяна непременно отметила бы заметный«прогресс» в речи его светлости, однако сейчас она была слишком взволнована.

– Мой друг? Красавчик? Я послала? А, Борис!.. – И всплеснуларуками: – Борис? Тебе сказал Борис?!

– Ну, наконец-то я знаю, как зовут этого типа! – хмыкнул Васька.– Правда, имя-то я у него как раз и не спрашивал. Впрочем, не сомневаюсь, чтоон и это не захотел бы открыть. Однако Мохамед отлично умеет обращаться смолчунами!

Марьяна шевельнула губами. Она ничего не сказала – толькослабо пошевелила губами, однако Васька все понял без слов и охотно ответил:

– Мохамед – это еще один мой друг. Он, Али, Саид и Джованнисо своим братом Марио были у меня. Они – мои лучшие друзья, поэтому я их всехпозвал, чтобы выяснить, что произошло с твоими друзьями. Я им позвонил, мыдоговорились встретиться, но Али не было дома. Он пришел позднее, и славаВсевышнему, потому что иначе мама истекла бы кровью, а я бы никогда не узнал,что ты в беде. Словом, мы позвонили в больницу, узнали, что мама после операцииспокойно спит, и в очередной раз начали разводить руками, не зная, где ты и чтос тобой. И вдруг залаял Китмир, и у ворот остановилась машина. Появился тоткрасавчик, сунул мне книгу и сразу хотел уходить, не сказав ни слова. Я впервую минуту ничего не понял, подумал: может быть, мама ее кому-то давалапочитать и этот чокнутый привез? Но Китмир прямо на стенку лез, и япочувствовал неладное. Вышли ребята. Парень малость струхнул: ничего, говорит,ничего, с Марьяной все в порядке, она в безопасности, извиняется, что взяла книжкубез спросу, передает привет. Да вмешался тут Али, и парень рванул бежать, нобыло поздно: мы его уже взяли в оборот. Ничего не скажешь, – презрительнохмыкнул Васька, – он молчал целых шесть минут, пока мы спрашивали по-хорошему,но потом Мохамеду это надоело, он дал этому типу разок-другой по морде ипригрозил, что отрежет ему… – oh, pardon, mademoiselle! – ну, тот и рухнул.Слабак!

«Знал бы ты! – вздохнула Марьяна. – Если б ты только могзнать!..»

– Мы сразу начали собираться. Ребята попросили час, чтобыдостать оружие. А я в то время на всякий случай проскочил сюда с Китмиром наразведку.

– У тебя есть машина?

– За кого ты меня принимаешь? – оскорбился Васька. – Машина– у меня, русского эмигранта?! Позаимствовал у того американа, которого мыповязали.

– Между прочим, он тоже русский. Да жив ли он? –спохватилась наконец Марьяна. – Вы с ним ничего… ничего не сделали?

– Вообще целехонек, если не считать отметины на вывеске, –усмехнулся Васька. – Хочешь поглядеть? Иди сюда.

Он отступил на шаг в коридор. Марьяна с любопытствомвыглянула – и громко ахнула, увидев Бориса.

Он стоял, прислонившись к стенке: руки связаны, рот криво,но надежно залеплен широкой полосой пластыря, черные глаза обреченно уставилисьна Марьяну. Его держал под прицелом невысокий, но чрезвычайно крепкий юноша нестарше пятнадцати лет, на взгляд Марьяны. Впрочем, перехватив его восхищенныйвзгляд, она поняла, что и этот юнец – достаточно взрослый мальчик.

«Мохамед!» – подумала с уважением и обернулась к Ваське:

– Развяжи его!

Однако тот покачал головой:

– Лучше не надо. Конечно, некоторых охранников на улице издесь, в доме, мы сняли, но кто их знает, может быть, еще кто-то есть. Стоитэтому поднять шум… по-моему, не стоит рисковать пока.

Марьяна смотрела на него непонимающе. Tолько теперь до нееначала доходить основная странность их затянувшегося разговора: вот именно –затянувшегося! Они с Васькой не обменивались, задыхаясь, репликами, – изопасения, что вот-вот сбежится охрана… Похоже, Марьяна больше не на вражескойтерритории. Она свободна! И Санька! И…

– А в гараже? – с беспокойством спросила она. – Там, покрайней мере, двое часовых!

– Было двое, – уточнил Васька. – Больше нет. Там на всякийслучай остался Марио. Видишь ли, он учится на медицинском факультете, поэтомупривык бывать в анатомическом театре. Oстальные… нам всем там дурно сделалось.Мне тоже…

Борис переступил с ноги на ногу, и Васька, бросив на негораздраженный взгляд, неохотно признался:

– Ну, я тоже слабак, ладно. Доволен?

– Погоди, – отмахнулась Марьяна. – Ты, наверное, не понял,что я писала. Я имела в виду, что первым делом надо освободить человека,который был заперт в морге. Там, в конце, была такая маленькая дверка,заложенная засовом…

Васька посмотрел на нее как-то странно.

– Марьяна, ты… Ты только не… Понимаешь…