Конан с безнадежностью махнул рукой:

— Разве то женщины? Я… гм… бывал у них. В лучшем случае— боевые подруги. Женщина — это…

Лицо его стало мечтательным. Он пошевелил пальцами, наморщиллоб, даже раздвинул губы в широчайшей улыбке от уха до уха, но губами шлепалнапрасно, слов не находилось. Таргитай вытащил сопилку, тихонько заиграл.

Конан слушал, не замечая, что притихли и гуляки за соседнимистолами, и пробегавшие мимо шумные казаки, и даже ветер утих, забившись междуветок деревьев. Таргитай играл негромко, печально. Когда оторвал сопилку от губ,Конан вздохнул, словно нес на плечах огромную гору, протянул через стол широкуюладонь:

— Спасибо. Ты понимаешь женщин, казаче.

Мрак хмыкнул:

— Зато бабы-дуры ничего не понимают. Иначе с чего бывешались ему на шею? Он всегда ими облеплен, куда ни сунься. А рядом такиепарни, как мы с Олегом!

Конан пожал плечами, заметил меланхолично:

— Женщины мудрее в таких вопросах. Смотрят не на пышнуюкрону, а в корень.

Мрак заворчал, начал медленно вылезать из-за стола.

— Говорят, хилое дерево в сук растет… Конан, мы твоипленники аль как?

Конан покосился на Таргитая, что бережно прятал сопилку.

— Здесь не бывает пленников. Раб, добравшийся сюда самили даже приведенный на аркане, становится свободным. Вы мне нравитесь, казаки.Если хотите остаться, примем.

Олег с шумом перевел дыхание, его плечи опали. Таргитайзаулыбался, словно солнце после дождя. Мрак кивнул, а Олег, уже справившись сновизной, сказал вежливо:

— Спасибо, Конан. Пусть боги не помешают тебе создатьздесь новый народ, новое государство. Ты будешь лучшим королем, какой можетбыть на этой забытой богами земле.

Мрак медленно опустился на лавку. Конан помахал казакам,один принес и поставил перед гетманом другой кувшин, побольше. Конан разлилвино по кружкам. Олег спросил с живейшим интересом:

— Здесь уже создается новое государство? Новый народ?Место здесь удобное, богатое, неприступное!

Конан расхохотался так зычно, что у далекой коновязииспуганно заржали и присели кони.

— Хорошо бы! Здесь, на острове Хортица, место такоеудачное, что сюда всегда собирались свободные, беглые, разбишаки… Возникаликазачьи республики, громили соседние царства. Затем, когда угроза исчезала,исчезали и эти Запорожские Сечи. Сколько их было до великого похода в Индию?Сколько после?

— Жаль, — сказал Таргитай искренне. — Мне здесьнравится.

Конан посмотрел сочувствующе. В синих, как небо, глазахмелькнуло понимание, жестокое лицо смягчилось:

— Да, здесь самые независимые люди на свете… Неподчиняются ни царю, ни кагану, ни богам, а лишь закону, который сами жеустанавливают на сходке. С ними трудно, но достойнее быть гетманом ЗапорожскойСечи, чем монархом огромного царства рабов!.. Какие планы у вас? За вашимишкурами охотятся киммеры, верно? Иначе кто в своем уме попрется через пороги?По берегу безопаснее. Парни вы крепкие, а сюда степняки не доберутся…

Олег молчал, опустив голову. Мрак жевал губы, выискиваяслова. Таргитай сказал своим мягким ласковым голосом:

— Мы бы остались с великой радостью… Здесь хорошо,спокойно. Вон птички поют, кузнечики скачут, бабочки… Но ты убил Джахангира,так что теперь на трон сядет Джадурхан, его двоюродный брат. А у Джадурхана сын— Фагимасад, которому мы должны надрать уши. Когда дождемся, чтобы сам пришелсюда? Придется идти в Экзампей, дать ему трепку в его же доме.

Конан смотрел с великим изумлением. Перевел взгляд насерьезные лица невров, распахнул глаза еще шире. Потом тряхнул головой, голоспрозвучал неверяще:

— Ну, казаки… Крутые парни! Сегодня отдыхайте, а ясейчас же велю сколотить вам плот. Не ту собачью будку, в которой вы плыли, анастоящий.

До вечера невры отъедались, ночь спали мертвецки, а с утраМрак уже скрупулезно исследовал новый плот. Казаки сделали умело, прочно, снадежным рулевым веслом, шалашом, бросили на бревна широкую сеть для рыбнойловли. Мрак вместе с Конаном перебрали груды захваченного у Джахангира оружия,Мрак отобрал для себя и изгоев три тяжелых секиры, два лука, запас стрел иножей.

— Возьми меч, — предложил Конан. — Смотри,этот я отнял у самого Джахангира!

Мрак сказал с великим презрением:

— Оружие мужчин — боевая секира! А мечи… Рано илипоздно их вытеснят степняцкие акинаки, помянешь мое слово. Легче, намногоудобнее.

— Но они удобнее и секиры!

— Секиру я могу метнуть, а меч? Или акинак?

В глазах Конана вспыхнул живой интерес:

— Я сам больше люблю секиру, но метать… гм… В моемплемени секиру из рук не выпускали.

— Ты из полулесных невров, что ли? Было бы во чтометать… Хошь, покажу?

Они захватили охапку секир, ушли в рощу. Таргитай проводилих взглядом, вытащил сопилку. Он тоже при деле — сочинил новую песню,обтесывает старые!

Мрак и Конан вернулись к вечеру. Усталые, исцарапанные,голодные. Стол заставили жареными поросятами, птицей, рыбой, но еда сталаисчезать перед ними будто в лесном пожаре. Конан с набитым ртом промычал:

— Здорово!.. Швыряльные ножи — еще понимаю, сам мастак,но секиру… Такие трюки надо иметь в рукаве.

Мрак промычал нечленораздельно, прожевал, ответил хрипло:

— Я еще не видел, чтобы с первого же дня такналовчились метать тяжелую секиру!

Конан засмеялся польщенно:

— У меня дар к оружию. Но до тебя еще далеко!

— Я швыряю секиры с детства. У нас все швыряют. Тыбросай каждый день! В деревья, стены домов, пни. На один трюк будет больше, чему супротивника.

Оба заржали так, что на столе зазвенели кувшины, а на верстувсе испуганно примолкло. Уже трое казаков, посмеиваясь, таскали им горы вареныхраков, рыбу, зайчатину, жареные кабаньи бока.

Два гиганта быстро очищали стол, запивая мясо водопадамивина, снова раздирали добычу могучими руками. Наконец их челюсти задвигалисьмедленнее, пока оба, довольно порыгивая, не перестали жевать, сонно глядя другна друга, как два огромных вепря, сожравших гору желудей.

— Останешься? — предложил Конан. — Я люблютебя, Мрак.

— Надо двигаться, — ответил Мрак снеохотой. — А то бы я с радостью. Мы бы таких дров здесь наломали!

Рано утром вместе с Конаном к берегу спустилось десятка триказаков. Плот качался на волнах, надежно привязанный к вбитым в берег кольям.На толстых бревнах стоял шалаш, лежали связки пеньковых веревок, сеть, двадлинных запасных весла с широкими лопастями.