– А когда вы проснулись, припухлость уже появилась?

– Вот как сейчас.

– Вы не могли подвернуть ногу во сне?

– Нет.

– А боль чувствуете?

– Нет, только ощущение, будто лодыжку что-то плотно обхватило и время от времени сжимает чуть сильнее.

– Вам не случалось ходить во сне?

– Нет.

– Аллергией страдаете?

– Нет.

– У вас есть какие-нибудь предположения, отчего могло появиться это новообразование?

Нэнси снова глянула в окно.

– У меня есть сестра-близнец, – помолчав, сказала она изменившимся голосом. – Вернее, была. Она умерла больше года назад. – Взгляд Нэнси перескочил на доктора Балларда. – Даже не знаю, к чему я это говорю, – поспешно добавила она. – Какое это может иметь значение?.. Она умерла от кровоизлияния в мозг.

Они помолчали.

– На рентгене будет видно, что случилось? – спросила Нэнси.

Доктор кивнул:

– Мы скоро получим снимок, мисс Снайдер готовит его.

Нэнси начала было вставать, но решила сперва уточнить:

– Ходить-то мне можно?

Доктор Баллард кивнул. Она, едва заметно прихрамывая, подошла к окну и посмотрела вниз.

– Красивый вид, полгорода как на ладони, – сказала Нэнси. – А рядом с нашим домом течет река. Но у нас, мне кажется, этаж повыше.

– Это двадцатый, – сказал доктор Баллард.

– А мы на двадцать третьем. Люблю высотные здания. Как будто на самолете летишь. А когда я смотрю на реку, которая у нас прямо под окном, можно воображать, что летишь над водой.

В дверь негромко постучали.

– Это рентген? – обернулась Нэнси.

Доктор отрицательно покачал головой и открыл дверь:

– Пришла ваша подруга мисс Хадсон.

– Мардж, привет! – воскликнула Нэнси. – Заходи!

* * *

Коренастая светловолосая девушка остановилась в дверях.

– Я тут рядом побуду, – сказала она. – Можем вместе пойти домой.

– Солнце, спасибо тебе огромное! Но я, наверное, еще задержусь.

– Ничего страшного. Нэнси, как ты себя чувствуешь?

– Чудесно, моя дорогая! Доктор сделал снимок, увидит на нем, что внутри моей шишки.

– Ну ладно, я здесь, если что, – сказала Мардж и вернулась в приемную.

Выходя, она столкнулась с женщиной в белом. Та вошла, затворила за собой дверь и протянула доктору большой коричневый конверт.

Доктор повернулся к Нэнси:

– Я взгляну и сразу вернусь.

– Доктор Майерс звонит, – сказала ему медсестра, когда они пошли к двери. – Спрашивает насчет вечера. Он может заглянуть сюда и поехать с вами вместе?

– Как скоро он сможет быть здесь?

– Говорит, через полчаса.

– Скажите, пускай приезжает.

Дверь за ними закрылась. Минуты две Нэнси просидела тихо. И вдруг она содрогнулась, как от резкого приступа боли, и посмотрела на ногу. Потом сжала рукой здоровую лодыжку и вздрогнула.

Дверь резко распахнулась. В кабинет поспешно вошел доктор Баллард и сразу принялся изучать опухоль, быстро пробегая осторожными пальцами по всем ее изгибам и засыпая мисс Сойер вопросами:

– Вы точно уверены, что до вчерашнего вечера припухлости не замечали? Может быть, какое-то легкое изменение формы или ощущений, стремление щадить эту ногу или просто нежелание на нее смотреть? Попробуйте вспомнить, как было несколько дней назад.

Нэнси замялась, но потом твердо произнесла:

– Нет, я абсолютно уверена.

Доктор покачал головой:

– Ну хорошо. Теперь, мисс Сойер, расскажите о сестре. Вы были однояйцевыми близнецами?

– Доктор, почему вас это интересует? – удивилась Нэнси. – Что показал рентген?

– У меня есть очень веская причина, о которой я вам скажу чуть позже. И о рентгене тоже подробно расскажу. Но насчет одного можете успокоиться, если это вас тревожит. Опухоль совершенно определенно не злокачественная.

– Слава богу!

– Но теперь о вашей сестре.

– Вам правда нужно знать?

– Правда.

В движениях и голосе Нэнси возникла легкая тревога.

– Ну что ж… – сказала девушка. – Да, мы были однояйцевыми близнецами. Нас вечно путали. Внешне мы выглядели совершенно одинаково, но внутри…

Она умолкла. Какая-то неуловимая перемена произошла в ней.

– Доктор Баллард, – решилась Нэнси, – я расскажу вам о сестре, расскажу то, чего, кажется, еще никому не рассказывала. Дело в том, что это ее я вчера ночью видела во сне. И если на то пошло, мне кажется, в моем кошмаре это она схватила меня… Что такое, доктор Баллард?

У врача словно поменялся цвет лица, хотя в тускнеющем свете разглядеть было трудно. Вслух он, слегка запинаясь, произнес:

– Все в порядке, мисс Сойер. Продолжайте, пожалуйста.

Он придвинулся поближе, положил руки на стол и пристально посмотрел на Нэнси.

– Видите ли, доктор Баллард, – медленно начала она, – люди, как правило, считают, что близнецы испытывают друг к другу самые нежные чувства. И что истории о близнецах, ненавидящих друг друга, сочиняют писатели, охочие до зловещих сюжетов. Но в моем случае зловещий сюжет оказался правдой жизни. Бет меня ненавидела и… не гнушалась выражать свою ненависть физически. – Нэнси тяжело вздохнула. – Все началось, когда мы были еще маленькие. Сколько себя помню, я всегда была рабыней, а она – госпожой. А если я недостаточно прилежно исполняла ее приказания – а иногда даже если хорошо исполняла, – она отвешивала мне оплеуху или щипала. Не так, как щиплются маленькие девочки. У Бет были необыкновенно сильные пальцы. Я боялась их.

Это ужасно, доктор Баллард, как один человек может запугать другого, сломить его силу воли, лишить способности постоять за себя. Вы скажете, что жертве нетрудно спастись: повсюду люди, есть учителя и друзья, которым можно довериться, есть папа и мама. Но нет, ты будто скован невидимыми цепями, и рот тебе заткнули невидимым кляпом. И все это нарастает, нарастает, как в аду концлагеря. Все твое существо заполнено болью и страхом. А на поверхности вроде бы ничего такого.

Никто даже не подозревал, что между нами происходит. Все считали, что мы искренне друг друга любим. Бет всегда хвалили за веселость и жизнерадостность. Меня же считали унылой рохлей. Как она носилась со мной на людях, как нежничала! Хотя даже тогда мне украдкой прилетали щипки – сильные, но я от них даже не морщилась. И мало того… Нэнси вдруг замолчала на несколько секунд. – Доктор Баллард, наверное, мне не стоит занимать ваше время жалобами на тяжелое детство. Да и встреча у вас на вечер назначена.