– Прошло. Глупая я. Не знаю, зачем рассказала о Бет. Это же не поможет вам выяснить, что у меня с ногой.

– Да, конечно, не поможет, – произнес врач после небольшой заминки.

– Зачем вы спросили, близнецы ли мы?

Доктор выпрямился. Его голос снова стал деловитым.

– Сейчас объясню, а заодно расскажу и о том, что дал рентген. Мне кажется, связь тут есть. Как вам, наверное, известно, мисс Сойер, идентичные близнецы выглядят практически одинаковыми потому, что происходят из одной яйцеклетки. Прежде чем начать развиваться, она делится надвое. Вместо одного организма образуется два. Именно так произошло у вас с сестрой… Но иногда, особенно если в роду часто рождались близнецы, деление на этом не прекращается. Одна из двух клеток делится еще раз. В результате – тройня. Полагаю, у вас так и случилось.

– Но что же стало с третьим ребенком? – озадаченно посмотрела на доктора Нэнси.

– С третьей сестрой, – уточнил он. – Не бывает однояйцевых близнецов – не важно, двойни или тройни – разного пола, поскольку пол предопределен исходной яйцеклеткой. И тут, мисс Сойер, мы с вами подходим ко второму моменту. Не все близнецы формируются и рождаются на свет. Некоторые начинают расти, а потом останавливаются в развитии.

– Что с ними происходит?

– Иногда их составляющие заключены в ребенке, который развивается полностью: отдельные мелкие фрагменты организма содержатся в теле того ребенка, который появляется на свет. Думаю, в вашем случае оказалось именно так.

– Вы хотите сказать, во мне части еще одной сестры-близнеца, третьей, которая до конца не выросла? – оторопело произнесла Нэнси.

– Именно так.

– И это связано с моей ногой?

– Да.

– Но как же…

– Иногда с включенными фрагментами ничего не происходит. Но иногда, быть может много лет спустя, они начинают расти – скорее естественным образом, чем как злокачественная опухоль. Существуют задокументированные случаи, когда подобное происходило, – так, сравнительно недавно, в тысяча восемьсот девяностом году один мексиканский мальчик «родил» своего брата-близнеца, полностью сформировавшегося, но, разумеется, мертвого. В вашем случае развитие далеко не такое полное, но я уверен, что вокруг вашей ноги образовался карман с включенными тканями и недавно он начал расти, настолько медленно, что вы этого не замечали, пока новообразование не приобрело масштабы, вызывающие дискомфорт.

Нэнси смотрела на врача не отрываясь:

– Какие именно ткани? Я имею в виду, включенные фрагменты?

Доктор замялся.

– Я не вполне уверен, – сказал он. – На рентгене… Вообще, там обычно бывают странные, но безвредные включения: зубы, волосы, ногти – трудно сказать, что именно. Позже будет яснее.

– Можно мне взглянуть на снимок?

Доктор снова замялся:

– Боюсь, вам он ничего не скажет. Там просто нагромождение теней.

– А может такое быть, что… есть и другие карманы с фрагментами?

– Маловероятно. Но даже если они имеются, вряд ли когда-нибудь вас потревожат.

Повисла пауза.

– Не нравится мне это, – сказала наконец Нэнси. – Не нравится. Словно Бет вернулась. И теперь внутри меня.

– Фрагменты не связаны с вашей покойной сестрой, – заверил ее доктор Баллард. – Это не часть Бет, но третья сестра, если можно назвать подобные фрагменты человеком.

– Но эти фрагменты начали расти только после смерти Бет. Словно бы душа Бет… А какая клетка разделилась вторично: моя? Или ее? То есть, предположим, я вобрала в себя фрагменты ее половины клетки, и тогда… – Нэнси не договорила. – Кажется, я опять несу чепуху.

Молча глядевший на нее врач быстро кивнул, словно солдат, подтверждающий получение команды.

– Но, доктор, – сказала она с видом человека, вдруг вернувшегося к реальности, – что теперь будет?

– Избавиться от этого дефекта, – ответил он, – поможет сравнительно несложная операция. Видите ли, такого рода инородное тело невозможно уничтожить посредством нагревания, облучения или инъекций. Потребуется хирургическое вмешательство, хотя, скорее всего, достаточно будет местной анестезии. Вы сможете лечь в больницу завтра? Тогда на следующее утро я вас прооперирую. Пролежать придется дня четыре.

– Да, думаю, смогу, – подумав секунду-другую, ответила Нэнси и с отвращением посмотрела на свою щиколотку. – Вообще-то, мне бы чем скорее, тем лучше.

– Хорошо. Попросим мисс Снайдер все подготовить.

Войдя, медсестра сказала:

– Доктор Майерс пришел.

– Скажите ему, я сейчас буду, – ответил доктор Баллард. – А потом позвоните в центральную больницу. Мисс Сойер пойдет на место миссис Фиппс, от которого мы хотели отказаться.

Пока Нэнси надевала чулок и туфлю, обговорили детали.

Нэнси попрощалась и двинулась к выходу, стараясь не нагружать больную ногу. Доктор Баллард наблюдал за ней. Медсестра открыла дверь. Сидевшая в приемном покое подруга улыбнулась и встала. Рядом с ней сидел темноволосый немолодой мужчина.

Медсестра уже закрывала дверь, как доктор Баллард окликнул:

– Мисс Сойер!

Она обернулась:

– Да?

– Если нога… Если что бы то ни было сегодня начнет вас беспокоить, пожалуйста, позвоните мне!

– Спасибо, доктор, позвоню.

Доктор Баллард кивнул и крикнул приятелю:

– Уже иду!

Темноволосый немолодой мужчина махнул ему рукой.

Дверь закрылась. Доктор Баллард подошел к своему столу, достал из коричневого конверта рентгеновский снимок, включил свет и с сомнением вгляделся в изображение. Потом вернул снимок в конверт и положил на стол. Взял из шкафа шляпу и плащ. Выключил свет. Но внезапно вернулся, забрал конверт, сунул в карман и вышел.

Ужин с доктором Майерсом и еще тремя коллегами оказался, пожалуй, даже приятнее, чем предвкушал доктор Баллард. Расслабились, посплетничали, вышли на неспешную вечернюю прогулку, пропустили по бокальчику, напоследок описали разные случаи из своей практики. В какой-то момент доктора Балларда подмывало достать из кармана плаща рентгеновский снимок и рассказать о Нэнси и ее проблеме, но что-то удержало его, и вскоре он позабыл о своем намерении. Около полуночи он возвращался домой, и на душе у него было легко. Он даже напевал. Его безмятежность ничем не омрачалась, пока он не увидел лицо мисс Уиллис, своего домашнего секретаря.

– Что случилось? – встревожился он.

– Мисс Нэнси Сойер. Она…

Обычно невозмутимая седеющая блондинка в кои-то веки с трудом подбирала слова.

– Что с ней?

– Первый раз она позвонила часа полтора назад.