Умильные мордочки, огромные глаза. Нет, определенно это обычные игривые кошки!

Я протянула руку, чтобы погладить за ушком ближайшего котенка.

— Габриэль, не надо!

Поздно.

Рыжий вцепился мне в палец.

— Ой! — Я машинально тряхнула рукой.

Пушистая зараза повисла на ней, уже не кусаясь, но вцепившись когтями в рукав рубашки.

Краем глаза увидела, что в этот же момент черный котенок атаковал Эрика.

Укусив за ногу, вскарабкался по ней, как по дереву, и устроился на плече изумленного кромешника. И счастливо заурчал.

— Что происходит? Они чем-то болеют?

— Нет, Габи. — Эрик странно улыбался. — Так шмыри выбирают себе хозяев.

— Это что же получается… — Я недоверчиво уставилась на пушистого приставалу. — У нас появились шмыри? Как некогда ты и мечтал?

Светлая грусть в зеленых глазах кромешника напомнила, что у него уже был один. И, вспомнив белое «пальто», точнее полумертвого шмыря его деда, я прикусила язык.

— Желания исполняются, когда о них забываешь, — спокойно произнес Эрик. — Шмыри нам не помешают. Думаю, они неспроста здесь оказались.

Нортем восхищенно присвистнул:

— А хороши котики!.. И хозяев им искать не пришлось, сами нашлись. Наша великая Мать ценит подарки от души. Что ж, я не просто проведу для вас церемонию, но и заявлю, что вы одарены милостью богини, ее любимцы.

Попрощавшись, Нортем вернулся в храм.

На меня снизошла уверенность, что все у нас будет хорошо. У нашего народа, нашей страны. Лучшего короля для Латории, чем кромешник, не найти.

— Ну что, малыши, полетим в наш новый дом?

Эрик почесал своему зверю шейку и посадил в корзину. Туда же самостоятельно прыгнул и мой рыжик.

— Заглядывать к Эйдену с Изольдой не будем?

— Времени мало. Увидим их на свадьбе.

— Ты прав, лучше поспешить, иначе фамильное привидение, потеряв нас, поседеет еще больше, чем при жизни.

— Какая ты у меня заботливая и чувствительная! А еще приносишь удачу, даже шмыря ловить не пришлось — сам объявился, — пошутил кромешник.

— Да, я такая, — рисуясь, подтвердила игриво.

Посерьезнев, он тихо признался:

— Ты свет моей души, Габриэль. Мой сладкий дурман, моя жизнь.

Прижавшись к Эрику всем телом, крепко-крепко обняла и прошептала:

— Я тоже тебя люблю.