хождение вокруг да около. А что, разве я не прав, Орели? Давайте говорить откровенно, не боясь слов и избегая недомолвок. Двинемся прямиком к цели. Не будем вспоминать о прошлом и о тех унижениях, что пришлось мне претерпеть. Посчитаем, что ничего этого не было, и поставим на этом точку. Значение имеет только настоящее, где мы имеем убийство в скором поезде, побег в лес, задержание жандармами и два десятка доказательств, каждое из которых грозит вам смертью. Настоящее – это день сегодняшний, когда вы у меня в руках, когда мне стоит только захотеть – и я схвачу вас и отведу к вашему отчиму, чтобы в присутствии свидетелей бросить ему в лицо: «Женщина-убийца, та, которую повсюду ищут, вот она… а вот постановление на ее арест, оно у меня в кармане. Давайте вызывайте жандармов!»

И Марескаль протянул руку, готовый, как он и сказал, схватить преступницу.

Однако он пока явно не собирался исполнять свою угрозу, ибо глухим голосом продолжил:

– Итак, или публичное разоблачение, суд присяжных и суровое наказание… Или же то, что можно назвать соглашением. Немедленная договоренность на условиях, о которых вы догадываетесь. И я требую не просто обещания, я требую клятвы, данной на коленях, клятвенного заверения, что, вернувшись в Париж, вы придете ко мне, одна, в мой дом. Более того, чтобы доказать законность этого соглашения, вы поставите под ним свою подпись, поставите губами, прижав их к моим губам… но это будет не поцелуй ненависти и отвращения, а поцелуй добровольный… поцелуй влюбленной… Да отвечай же, черт возьми! – воскликнул он в ярости. – Ответь, что ты выбираешь. Довольно с меня твоих уверток, они доводят меня до белого каления! Отвечай, или я схвачу тебя и все равно поцелую, но тогда тебя ждет тюрьма!

И он одной рукой яростно вцепился в плечо Орели, а другой схватил ее за горло и прижал к ветхой решетчатой ограде; губы его приблизились… Но поцелуй так и не случился. Марескаль почувствовал, как девушка обмякла в его руках. Она была в обмороке.

Происшедшее глубоко огорчило Марескаля. Он явился сюда, не имея никакого четкого плана, не имея иного намерения, кроме как поговорить с девушкой и за час до прибытия Брежака получить желанное обещание и добиться признания своей власти. Однако вышло так, что ему досталась едва дышавшая и беспомощная жертва.

Несколько секунд он, согнувшись, жадными глазами разглядывал ее, а потом окинул взором укромный уголок, скрытый густыми зарослями от любопытных взоров. Свидетелей нет. Помощь не придет.

Внезапное озарение подвело его сперва к парапету, а затем к бреши, проделанной в живой изгороди; оглядывая пустынную долину и черные стволы деревьев в глубине темного и таинственного леса, он заметил вход в пещеру. Отнести туда Орели и держать там, угрожая вызвать жандармов. Орели пробудет пленницей два дня… три… неделю, если понадобится… чем не неожиданная и победоносная развязка, чем не ошеломительный финал всей этой истории?

Достав свисток, он легонько подул в него. Напротив, на другом берегу пруда, над пышным кустом, растущим на опушке, показались две руки. Условный сигнал. Оба его человека находились на месте, готовые помогать ему в его махинациях. У ближнего берега покачивалась на волнах лодка.

Марескаль больше не колебался. Он знал, что если сразу не воспользоваться благоприятным моментом, все может измениться. Вернувшись на террасу, он подошел к скамье и увидел, что девушка вот-вот очнется.

– Пора, – произнес он. – Надо действовать, иначе…

Он набросил ей на голову платок, два конца которого завязал узлом, соорудив подобие кляпа. Затем подхватил свою жертву на руки.

Хрупкая, она почти совсем ничего не весила. Он же был крепок. Груз показался ему очень легким. Однако, подойдя к просвету в изгороди и окинув взглядом почти вертикальный склон оврага, прорытого дождями у основания стены, он задумался и посчитал необходимым принять некоторые меры предосторожности. И бережно опустил Орели на землю.

Ожидала ли та от себя подобного поступка? Или ее решение было инстинктивным? Во всяком случае, неосмотрительность Марескаля была немедленно наказана. Неожиданным рывком, со скоростью и смелостью, которые невозможно было представить, девушка сорвала с себя платок и, не думая о том, что может случиться, соскользнула вниз, словно сорвавшийся камешек, покатившийся в осыпи таких же мелких камешков и песка и поднявший за собой тучу пыли.

Придя в себя от изумления, Марескаль, рискуя сорваться с обрыва, рванулся вперед и тотчас увидел, как она, петляя из стороны в сторону, несется наугад по склону холма к берегу, словно загнанный зверь, не знающий, где искать спасения.

– Ты пропала, бедная моя крошка, – вымолвил он. – Ничего не поделаешь, придется тебе покориться.

…Марескаль уже совсем было нагнал ее, и Орели, споткнувшись, затрепетала от страха, как вдруг сверху, с террасы, на него что-то обрушилось; поначалу ему даже показалось, что это сломалась и упала толстая ветка дерева. Он обернулся и увидел человека, нижнюю часть лица которого скрывал платок; наверняка это был тот, кого он полагал любовником Орели. Марескаль выхватил револьвер, но не успел им воспользоваться. Нападавший ударил его ногой в грудь, а мощный хук, применяемый во французском боксе, загнал его в жидкий ил, которым в этом месте полнилось озеро. Разъяренный, пытаясь выбраться, Марескаль направил револьвер на противника, который, успев отбежать от него шагов на двадцать пять, уже усаживал девушку в лодку.

– Стой! Или я стреляю! – закричал Марескаль.

Рауль не ответил. Он поднял и, словно щит, призванный уберечь его и Орели, водрузил на лодочную скамью полусгнившую доску. Потом подтолкнул суденышко к воде, и то заплясало на волнах.

Марескаль нажал на курок. Он сделал это пять раз кряду, кипя от ярости и отчаяния. Но ни одна из пяти пуль – без сомнения, из-за намокшего пороха – даже не вылетела из дула. Тогда он свистнул, как уже свистел ранее, только погромче. Внизу, словно чертики из коробочки, немедленно выскочили из укрытия два человека.

Рауль находился на середине пруда, иначе говоря – в тридцати метрах от противоположного берега.

– Не стрелять! – завопил Марескаль.

И действительно, какой в этом смысл? Беглец, разумеется не желавший, чтобы течение унесло его в пропасть, где он сгинет в бурных водах горного потока, мог лишь, проплыв по прямой, пристать к берегу ровно в том месте, где с револьверами на изготовку уже поджидали его два приспешника Марескаля.

Противник, похоже, и сам это осознавал, ибо внезапно сделал резкий разворот и поплыл обратно к берегу, где находился всего один неприятель, вдобавок еще и безоружный.

– Стреляйте! Стреляйте! – завопил Марескаль, разгадавший