– Отказаться ехать с ним.

– Тогда настоятельница откажет мне в крове.

– Значит, – уверенно произнес Рауль, – вам следует немедля уехать.

– Но как?

Он широко повел рукой, указывая на лес, простиравшийся за террасой.

– То есть бежать?! – запротестовала она. – Бежать из монастыря, словно преступница? Нет-нет, это слишком огорчит добрых женщин, которые любят меня, как дочь, как единственную дочь! Нет, я никогда так не поступлю, никогда!

Она выглядела совершенно измученной, ей даже пришлось сесть на каменную скамью напротив парапета. Рауль подошел к ней и серьезно сказал:

– Я не стану говорить о чувствах, которые к вам питаю, и о причинах, побуждающих меня действовать. Тем не менее вы должны прислушаться ко мне и поверить, что я предан вам так, как только мужчина может быть предан женщине, которая для него… всё. И именно эта моя преданность должна побудить вас полностью положиться на меня и быть готовой беспрекословно меня слушаться. Это условие вашего спасения. Вы поняли?

– Да, – ответила она, совершенно подавленная.

– Тогда вот мои инструкции… даже приказы… да, приказы. Спокойно встречайте вашего отчима. Никаких ссор. Но и никаких долгих разговоров. Как можно меньше слов. Это наилучший способ не совершить ошибок. Поезжайте с ним. Возвращайтесь в Париж. И в самый день приезда вечером под каким-нибудь предлогом выйдите из дому. В автомобиле, в двадцати шагах от вашей двери, вас будет ждать седая дама. Я отвезу вас обеих в провинцию, туда, где вас никто не найдет. Сам же я немедленно уеду, клянусь честью, и вернусь только тогда, когда вы мне позволите. Договорились?

– Да, – кивнула она.

– В таком случае до завтрашнего вечера. И помните мои слова: что бы ни случилось… вы слышите?.. что бы ни случилось, ничто не сможет одолеть мое стремление оберегать вас и ничто не помешает успеху моего предприятия. Если вам покажется, что все оборачивается против вас, не отчаивайтесь и не тревожьтесь. Убеждайте себя, что даже среди самой ужасной опасности вам ничто не угрожает. В ту самую секунду, когда настанет необходимость, я буду с вами. Я все время буду с вами. До свидания, мадемуазель.

Рауль поклонился и быстро поцеловал ленту ее пелерины. Затем, сдвинув секцию старого решетчатого ограждения, он нырнул в заросли и по едва заметной тропке направился к двери подземного хода.

Орели осталась сидеть на каменной скамье.

Прошло полминуты.

Внезапно, заслышав шорох листвы, донесшийся со стороны живой изгороди, она подняла голову. Кусты шевелились. Они кого-то скрывали. Сомнений нет, в кустарнике кто-то прятался.

Она хотела закричать, позвать на помощь. Но не смогла. Голос не слушался ее.

Ветки колыхались все сильнее. Кто же сейчас появится? Она изо всех сил надеялась, что это будет Гийом или Жодо. Обоих бандитов она боялась меньше, чем Марескаля.

Кусты раздвинулись, и из укрытия вышел Марескаль.

Снизу справа донесся скрежет: это закрылась массивная железная дверь подземного хода.

Глава 7

Адское жерло

Если терраса, расположенная на самом верху обширного сада, в той его части, куда почти никто не заглядывал… так вот, если этот уголок, оберегаемый густым кустарником, подарил Орели и Раулю несколько недель полной безопасности, то разве нельзя предположить, что Марескаль сумеет улучить удобный момент, когда Орели неоткуда будет ждать помощи? Роковым образом финал сцены наверняка окажется таким, каким захочет его видеть Марескаль.

Он настолько был убежден в этом, что даже не торопился, продвигаясь вперед мелкими шажками. Наконец он остановился. Уверенность в победе исказила правильные черты его лица, нарушив обычную статичную гармонию. Левый угол рта в ухмылке пополз вверх, увлекая за собой квадратную бородку. Сверкнули зубы. В глазах вспыхнул свирепый огонек.

– Приветствую вас, мадемуазель, – с усмешкой произнес он. – Полагаю, я появился как раз вовремя. Теперь вы не сможете улизнуть от меня, как это случилось на вокзале в Бокуре! И не сможете прогнать, как это было в Париже! Что ж, пора мне продемонстрировать вам свое право сильного!

Орели – прямая спина, напряженные руки, пальцы вцепились в камень скамейки – смотрела на него, и в глазах ее плескался безумный страх. Но она не издала ни звука. Она ждала.

– Как радостно видеть вас такой, милая барышня! Когда человек безмерно влюблен, как влюблен в вас я, то ему даже приятно наблюдать испуг и желание дать отпор. Тогда его обуревает еще больший пыл и ему еще сильнее хочется завоевать свою добычу… свою роскошную добычу, – добавил он совсем тихо, – ибо, честно говоря, вы чертовски красивы!

Заметив развернутую телеграмму, он засмеялся:

– От душки Брежака, я угадал? Сообщает о скором приезде и вашем отъезде?.. Знаю, знаю. Вот уже две недели, как я слежу за своим дражайшим начальником и нахожусь в курсе его самых секретных замыслов. Рядом с ним всегда есть мои люди. С их помощью я и обнаружил ваше убежище и сумел на несколько часов опередить его. У меня хватило времени исследовать местность – лес, долину… издалека заметить вас, увидеть, как вы торопливым шагом направляетесь на эту террасу. Я сумел вскарабкаться сюда и даже видел удаляющийся силуэт. Возлюбленный, я угадал?

Он приблизился к ней, и она резко привстала, задев грудью ветхое решетчатое ограждение, окружавшее скамейку.

– Эй, красотка, – возмутился Марескаль, – мне кажется, всего несколько минут назад вы так не шарахались, когда ухажер расточал вам свои ласки! И кто же сей счастливчик? Жених? Нет, скорее любовник. Полно, вижу, что я появился как раз вовремя, чтобы защитить свое имущество и не дать простодушной пансионерке Святой Марии наделать глупостей! Ах, если бы я только мог предположить подобное!..

С трудом сдерживая гнев, он наклонился к ней:

– Хотя, пожалуй, так оно и лучше! Все становится гораздо проще. Партия, которую я затеял, изначально выигрышная, потому что у меня на руках все козыри. Но шансы-то увеличиваются! Оказывается, суровая добродетель Орели – это всего лишь вымысел. Раньше ей можно было только красть, убивать, а потом скрываться где-то в придорожной канаве. Но теперь Орели готова уже преодолеть и следующее препятствие? А коли так, то почему не в моем обществе? Эй, Орели, разве я не лучше того типа? Если у него есть достоинства, то и я ими не обделен, и не стоит ими пренебрегать. Что скажете, Орели?

Она упорно молчала. Это упорное молчание выводило врага из себя, и он проговорил, чеканя слог за слогом:

– У нас нет времени ни на вздохи на скамейке, ни на