С сыном была девушка.

Халльгрим нахмурился…

А Видга шагал по берегу и к лодкам, сновавшим туда-сюда, неприглядывался. Потому что рядом шла Смирёна.

– Хирдманны конунга были недовольны, – рассказывалон ей, придерживая у пояса меч. – Эти люди решили, что той дани, которуюконунг собирал в обычные годы, не хватит и для них и для нас. Они боялись, какбы их не обделили. Твой Вестейн ярл кричал громче всех. Но Торлейв конунгпоказал себя отважным хёвдингом. Он сказал: тогда мы поищем новую дань. Скороон отправится в поход, и мы вместе с ним. Отец сказал, что поеду и я. Я привезутебе подарок…

Смирёнка тихо отвечала:

– Не надо, княжич… отберут у меня…

– Кто отберёт? – спросил Видга грозно.

Она робко пожала плечами:

– Да хоть Щелкан старый… отберёт и продаст.

Видга остановился.

– Отберёт, я кишки ему выпущу, старой собаке. И пустьВестейн ярл требует с меня виру, если пожелает. Поняла?

– Поняла…

Видга угрюмо задумался над её словами. Припомнил ярлова сынаЛюбима, его улыбчивое красивое личико. Ещё вспомнил, как дома, в Торсфиорде, издесь воины, разгорячённые пивом, хватали за руки пригожих молодых рабынь… Имрачно добавил:

– А сын хозяйский пристанет, скажи этому женовидному,что Видга Халльгримссон его убьёт. Поняла?

Ни от кого ещё не слышала Смирёнка подобных слов… ЗаВитенегом она пошла бы куда глаза глядят. Даже в ту страну на берегу сердиторевущего моря, о которой он столько ей рассказывал…

– А если он не побоится меня, – продолжалВидга, – я ведь вернусь, и мы вместе посмотрим, разумно ли он поступил…

Близилась переправа, близились людские глаза. Смирёнкапугливо шепнула:

– Увидят тебя, княжич, со мной, а меня с тобой… что ещёскажут…

– Пусть видят! – ответил Видга сурово. Расправил широкиеплечи, решительно повернулся к ней: – Когда-нибудь у меня будет свой хирд. Каку отца. Но только я буду ходить в походы тогда, когда захочу сам, а не когдаэтого захочет какой-нибудь конунг. Я стану богат. Тогда я выкуплю тебя у твоегоярла. Или отберу силой, если у него не прибавится сговорчивости!

Поздно вечером, когда многие уже спали, Смирёнка пробраласьв конюшню, к вздыхавшим в темноте лошадям… Те узнавали её по запаху, по шагам.Приветливо фыркнула хозяйская любимица Сметанка. Стукнул копытом её рослый,злобный нравом сын Воронок. Повернулся и по привычке полез носом в руки: чтопринесла? Нашёл крепенькую морковку и захрустел.

Смирёнка прижалась к его тёплому боку, торопливо расплелакосу, рассыпала её по плечам, обняла коня и зашептала:

– Иду я из дверей в двери, из ворот в ворота, выхожу яв чистое поле… В чистом поле охорашиваюсь, на все четыре стороны кланяюсь, нагорюч камень становлюсь, крепким словом заговариваюсь, чистыми звездамиобтыкаюсь, тёплым облаком покрываюсь… Подите вы, железо да каменья, в своюземлю от Витенега-княжича, а ты, дерево, к дереву, а вы, перья, в птицу, аптица в небо, а клей в рыбу, а рыба в море – от Витенега-княжича! Быть емусоколом, а всем ворогам – дроздами, а слово моё – крепко!

Племена и народы движутся по земле, словно льдины, влекомыеполоводьем.

Одних сгоняет с места засуха, других – наводнение, третьих –свирепый лесной пожар и подступившие враги… Племя за племенем уходит в иныекрая искать места под солнцем для своих детей. А на оставленную ими землюприходят другие, ибо, как небо без птиц – не небо и река без рыбы – не река,так нет и земли без людей…

Говорят, даже меря, и та не всегда сидела в этих лесах. И ейслучалось пускаться в дорогу, на поиски лучшей судьбы. Давным-давно пришла онасюда с берегов далёкого и туманного моря, которое соседи-словене называлиВаряжским. Теперь не все помнили даже имена вождей, первыми отправившихся впуть. А ведь тогда меря была и сильна, и богата, и сама владела собой, никомуне платя дани. Мудрые кугыжи вели отважных охотников сквозь леса и болота, и ужён не переводились серебряные украшения, и дикая овда не смела высунуться изчащобы и только изредка приходила попросить железных крючков или горстку муки…

Велики и дремучи были леса по берегам матери Роси и впадавшихв неё рек. Но не оказались бескрайними даже они. Настал день, когда меря,шедшая на восход солнца, повстречала незнакомых людей: невысоких, опалённыхлучами нездешнего солнца, с развевающимися чубами чёрных волос. Люди назвалисьбулгарами – по имени реки, вдоль которой не первый век паслись их табуны. Булга– так они называли могучую Рось.

Сыновья некогда славного степного народа, обитавшего утёплого моря, на необъятных солнечных равнинах, они пришли сюда издалека.Пришли, изгнанные из родных мест ещё более сильным и воинственным племенем, чьёимя звучало грознее взвизга пущенной стрелы: хазары… Хазары, говорят, тоже непо своей воле двинулись к западу. Но до того ни булгарам, ни мере дела не было.

Семь поколений сменилось под солнцем с тех пор, как принялибулгары великое унижение и обиду. Натрое разрубила хазарская сабля когда-тонепобедимый народ. Три хана, три брата возглавили уцелевших, увели их в разныестороны, чтобы уже никогда больше не соединиться. Один, славный Котраг,откочевал к югу, оставшись цепляться за клочки родимой степи. Второй,бесстрашный Аспарух, рванулся к закату, пересёк горы и реки и сел за великойДуной, в тёплой виноградной стране, у самых стен золотой Кустандины. Примирилсяс местными племенами и слил с ними своих булгар, оставив новому народу напамять имя степной орды… А третий брат, хан Батбай, повернул коней к полночи,по реке, в леса.

Долгий горестный путь обкатал, обтесал его степняков, каксама Булга-Рось – круглые голыши… Раз за разом сменяли дедов белозубые внуки.Спустя века они ещё держались обычая предков: летом кочевали, пили из кожаныхбурдюков кобылий кумыс, измеряли богатство числом пасущегося скота. Но ужеколосились распаханные ими поля, прочно стояли на земле бревенчатые зимниедома, всё больше заменявшие круглые войлочные юрты. И кое-кому из молодыхберёзовый сок казался даже вкуснее молока… Добрая рука земли обнимала булгар, иони всё крепче пускали в неё корни, воздвигали укрепления и святилища дляБогов, седлали великую Булгу.

А по ней то туда, то обратно сновали торговые лодьи: арабы,хазары, славяне ехали за товарами друг к другу и в ещё более удалённые земли.На море Хазарское, окружённое пылающими песками. На озеро Весь, осиянноеполуночной зарёй. В страны бирюзы и серебра, где прославляли Аллаха. И в далёкиезакатные пределы, откуда привозили вино и стекло…

Каждый правитель, чью державу проезжали эти купцы, брал сних пошлину-мыто. Стали брать и булгары. Не ими это началось, не ими должнобыло и кончиться.

А потом пришёл день, когда хан – верховный булгарский кугыжа– повелел разыскать мерю, отступившую в леса. Примучил сопротивлявшихся иналожил на них дань.