— Я смогу выйти?

— Да. Может быть.

— Скажи Вике, что всё хорошо.

— Она не поверит.

— Поверит. Она тоже почти поняла. Скажи ей, что в русскомквартале «Диптауна» есть компания «Поляна». Ей принадлежит один-единственныйдом. Такая скучная бетонная двенадцатиэтажка. Ждите меня там, у второгоподъезда, ровно через час.

— Ещё что-нибудь, Леонид?

— Нет. Всё.

— Тебе будет очень трудно, Стрелок, — Неудачник запнулся. —Ты привык бороться с глубиной. Сила и напор. Ты хороший пловец, ты всегдавыныривал из водоворота. Но сейчас это не сработает.

— Ты не привык полагаться на силу?

— Смотря на какую силу, Стрелок…

Что-то легонько коснулось моего плеча. То ли прощаясь, то лиободряя.

И небо из оранжевых нитей упало на снежную землю…

Поднимаюсь — в брызгах красок, в калейдоскопе искр.Дип-программа работает. Своего тела я по-прежнему не вижу.

И только едва ощутимая память прикосновения живёт во мне.

Я ещё помню тот мир, ещё живу в нём. В чужом далёком сне…

— Что же ты творишь, Дибенко? — шепчу я в безумствующуютишину. — Нельзя… нельзя с ним поступать по-нашему.

Он не слышит меня, случайный творец виртуального мира, онпродолжает свою погоню за Неудачником, охоту за чудом. Но мне надо его найти,объяснить, как он ошибается…

Закрываю глаза, раскидываю руки. Цветные всполохи заопущенными веками — дип-программа продолжает окутывать мой мозг.

Прежде всего — спокойствие. В ней нет ничего демонического.Блестящая побрякушка, которую крутили перед глазами пациента гипнотизёры — вотчто такое дип-программа. Побрякушка электронного века. Нет границы между сном исном во сне. Я сам строю эти барьеры. Сам уговариваю себя, что тону.

Но сейчас — время выныривать.

— Глубина… — шепчу я, почти нежно. — Глубина-глубина…

Мы строили её, укладывая кирпичики компьютеров на цементтелефонных линий. Мы соорудили очень большой город. Город, в котором нет нидобра, ни зла — пока не приходим мы.

Нам было трудно в настоящем. Там, где не понимают азартамногодневного взлома чужой программы и многомесячного написания своей. Там, гдеговорят не о падающих ценах на мегабайт памяти, а о растущих ценах на хлеб. Вмире, где убивают взаправду. В мире, где трудно и грешникам, и святым, и простолюдям.

Мы построили свой город, не знающий границ. Поверили в то,что он настоящий.

Время выныривать.

Нам хотелось чудес, и мы населили ими Диптаун. Эльфийскиеполяны и марсианские пустыни, лабиринты и храмы, далёкие звёзды и морскиеглубины — всему нашлось место.

Но сейчас — время выныривать.

Мы устали верить в добро и любовь, мы написали на знаменислово «свобода» — в наивной вере, что свобода — выше любви.

Пора взрослеть.

— Отпусти меня, глубина, — прошу я. — Глубина-глубина… ятвой.

Вначале — темно.

Все краски мира исчезли в один миг.

Я не заметил, когда и как это произошло. Только что вокругбыла дип-программа, а теперь — нет вообще ничего.

Может быть, так и гибнут дайверы? Падая на самое дновиртуального пространства. Сжигая мозг, и уже не ничего не воспринимая?

Но темнота дробится на сетку крошечных квадратиков, меняетяркость. И краски возвращаются.

Я стою, прижимаясь лбом к стене. Нарисованной стененарисованного дома.

Странно. Словно я вошёл в виртуальное пространство, вообщене включая дип-программу. Но я смотрю не на экранчики шлема, я, вроде бы,по-настоящему здесь! Только мир перестал быть реальным, стал нарисованным,мультяшным.

Отступаю от стены, квадратики сливаются, превращаясь вкоричневые прямоугольники. Кирпичи. Смотрю в небо — тёмная синь с редкимизвёздами. Вдоль улицы — дома и дворцы, похожие на детские рисунки: чёткиеконтуры, залитые краской. Этот домик из кирпича, этот забор — деревянный, впалисаднике — ёлочки… Вдоль улицы — стальные трубы с жёлтыми пятнами на острие.Фонари… Условность, сплошная условность. Районы поприличнее нарисованы лучше,но сейчас я где-то на окраине. Мир вокруг создан на простеньких программах, иподдерживается слабыми машинами.

А самое смешное, что я — вполне настоящий. Разорванный вдраке рукав рубашки, исцарапанные руки… Подношу ладонь к лицу — виден каждыйволосок, видна грязь под ногтями и сбитая на костяшках пальцев кожа.

Человек, попавший в мультфильм.

Меня прошибает дрожь. Это что-то новое, такого ещё не былоникогда. Что сделала со мной дип-программа, прокрутившись тысячу раз?

Что я с ней сделал, вынырнув из безумия?

Со спины наплывает звук. Оборачиваюсь — по улице едетавтобус. Огромная двухэтажная колымага, почти вся состоящая из стекла.Нарисован автобус довольно тщательно, у него даже вращаются колёса. К окнамприлипли карикатурные лица: взрослые, дети, старики. На боку — эмблема«Дип-проводника».

Стою, хватая ртом воздух, разглядывая неподвижные лица.Конечно, с чего им быть иными — мимику передают лишь очень хорошие, отлаженные,рассчитанные на постоянного пользователя программы. А это — туристы.

Автобус останавливается, из него неуклюже выходят люди.Впереди — элегантный господин в ярко-красном комбинезоне, экскурсовод. Мужчины,все как один, в костюмах и галстуках, лишь единственный в группе негр одет вджинсы и безрукавку. Лица, невозмутимо правильные, как у второстепенных злодеевиз детских мультсериалов. Женщины — в роскошных платьях, куда болеепроработанных, чем лица, в драгоценностях. Стайка карикатурно большеглазыхдетей. Группа стариков и старушек в шортах и с фотоаппаратами.

Последним помогают спуститься пареньку в инвалидной коляске.

— Хей! — кричит мне экскурсовод и машет рукой. Рот у негооткрывается, но мимики тоже нет.

— Привет… — через силу улыбаюсь я. Удовлетворённый работник«Дип-проводника» поворачивается к своим подопечным:

— What attracts you most…

Слабое шипение — и голос экскурсовода становится едваслышимым. Заглушая его раздаётся сухой, чем-то знакомый голос:

— Что вас наиболее интересует в этом районе Диптауна? Мыможем осмотреть известный… — заминка, — знаменитый, прославленный центр книжнойторговли, где вашему вниманию предложат любые литературу… — заминка, — любыекниги, журналы, газеты, бумажные носители информации, изданные со времён…