– Конечно, – обрадовалась я.

Мы сели в старенький, видавший виды «Опель»,на полу которого валялась пара роскошных кожаных лодочек на многосантиметровойшпильке.

– Стелка машину берет и вечно свой хламоставляет, – пояснил рыжий.

Мы понеслись по дороге абсолютно молча. Толькоодин раз водитель прервал тишину:

– Не зря прокатитесь? Может, Стелканичего об этом Егоре не знает…

– Ха, – хмыкнула я, – еще какзнает. – И потом для пущей убедительности, боясь, что мальчишка высадитменя на дороге, добавила: – Можно сказать, она с ним единый организм, одноцелое.

Мне вообще свойственно иногда драматизироватьпроисходящее. И ничего, кроме того, что Стелла отлично знакома с Егором, я неимела в виду, ну, может, высказалась слишком эмоционально. Но на юношу словапроизвели впечатление разорвавшейся бомбы.

Он резко побледнел, даже посерел, перешел вкрайний левый ряд и тут же был остановлен постовым.

– Что не так? – поинтересовалась я,когда водитель, заплатив, вновь включил мотор.

– На мосту перестраиватьсязапрещено, – буркнул братец, явно давая понять, что больше не намеренподдерживать разговор.

Дальше мы ехали молча. От скуки я сначаласмотрела в окно, а потом осторожно, искоса принялась разглядывать парня. Иправда, он страшно похож на Стеллу, такой же тонкий нос с нервными ноздрями,впалые щеки и чуть островатый подбородок, даже руки, уверенно крутившие руль,идентичны. Тонкие, хрупкие запястья, короткие пальцы, широкая ладонь,аккуратные ногти. Похоже, он делает маникюр. Впрочем, ничего странного, многиемужчины сейчас начали следить за руками, поняли наконец, что чистота иаккуратность не исключительно женская прерогатива…

– Приехали, – прервал мои раздумьярыжий. – Посидите пока в машине, пойду погляжу…

Он пошел к небольшому двухэтажному дому,стоящему чуть поодаль от остальных таких же дощатых зданий. Мы явно заехали вдачный поселок, которых несметное число вокруг столицы. Летом здесь, наверное,чудесно – зелень, река, птички поют.

Сейчас же домики стояли заколоченными, сзакрытыми ставнями. Дачка, к которой двинулся брат Стеллы, выглядела тоженежилой, из трубы не шел дым, и повсюду лежал снег. Глядя, как парень топчетсяна крыльце, открывая дверь, я внезапно подумала: «Говорят, рыжие люди либочерти, либо ангелы».

Через пару минут водитель появился и крикнул:

– Идите!

Я потрусила к крыльцу.

– Стелла на втором этаже, вспальне, – пояснил брат, – красится, без морды лица никуда не ходит,ступайте наверх. В холле горел свет, скрипучая деревянная лестница вела подкрышу. На крохотную площадочку выходило три двери. За первой оказалась комнатас двумя кроватями, за второй открылось абсолютное пустое, без мебели,помещение, третья скрывала что-то типа детской. Во всяком случае, там стоялкрохотный диванчик и валялся замызганный плюшевый мишка с оторванной лапой.

Но девушки не было.

Недоумевая, я стала спускаться по лестницевниз, выкрикивая:

– Стелла, Стелла…

В ответ – тишина. На первом этаже оказалосьчетыре помещения: кухня, гостиная и еще две спальни. Ванная и туалетотсутствовали, скорей всего, тут нет водопровода. Стеллы тоже нигде нет.Похоже, на даче давно никто не живет. Окна первого этажа плотно закрытыставнями, и в доме стоит могильный холод… Интересно, этот рыжий – псих иликретин? Какого черта он наврал, что девушка красится в спальне?

Со двора послышался шум мотора.

– Эй, – завопила я, кидаясь кдвери, – стой!

Но дверь оказалась заперта, и не деревянная, ажелезная. Гул мотора стих, парень явно оставил меня одну, заперев в заброшеннойдаче. Почти ослепнув от злости, я вновь поднялась на второй этаж и обнаружила,что окна там забраны частыми решетками. Нечего было и думать о том, чтобывыпрыгнуть. Я раскрыла рамы и потрясла решетки – стоят как влитые.

Ноги сами спустились вниз. Ну и что делать?Телефона нет, на кухоньке ни еды, ни воды, дом крепко заперт… Неужели умиратьголодной смертью? Внезапно мой взгляд упал на ящик с инструментами. Прекрасно,стану долбить стенку, она, слава богу, из досок, как-нибудь сделаю отверстие,мне много не надо!

И тут до моего носа донесся запах дыма. Топорвыпал из рук. Не может быть! Но слух подсказал, очень даже может. Ровный гул итреск наполняли дачку. Вокруг полыхал огонь. Рыжий парень перед отъездомкрепко-накрепко запер железную дверь, облил здание бензином, бросил спичку, итеперь мне предстоит сгореть заживо.

Липкий ужас пополз по спине, надо срочнозвонить «01». Но как? Сотового нет… В глазах почернело.

– Спокойствие, только спокойствие, –забормотала я, пытаясь привести себя в чувство, – никогда не сдавайся,безвыходных положений нет.

Так, побегу на кухню, там висят занавески,сорву их, обмотаюсь с головы до ног и, когда стены под напором огня рухнут,выскочу наружу. Хорошо бы намочить портьеры, да нечем, впрочем, можно пописатьна них… Хотя вряд ли во всем моем организме найдется столько воды…

Дым постепенно заполнял кухню, я закашлялась.Господи, да я задохнусь тут прежде, чем упадут стены. Но бороться за жизньследует до конца.

Я рванулась к окну и зацепилась за какое-тожелезное кольцо на полу. Подпол! Пару минут я пыталась поднять крышку, наконецтяжеленные доски подались, из темной ямы пахнуло холодом и гнилью. Там небоськрысы! Но руки действовали быстрее разума. Вниз полетел ящик с инструментами,оборванные занавески и пара грязных мешков, валяющихся у плиты. Я нырнула впогреб и закрыла крышку. Сразу показалось, что со всех сторон меня окружилакромешная темнота.

Спустя пару секунд глаза адаптировались, яспустилась по длинной лестнице и присвистнула. Ну уж с голода я точно не умру.На полочках было полно банок с домашними заготовками, в основном варенье, нотоже неплохо. Потом, глубокий пожар сюда не проникнет, даже лесные массивыспасают, роя канавы на линии огня. Пересижу тут, а потом вылезу…

В голову начали лезть жуткие мысли. А есливыход окажется заваленным, а если в подполье посыпятся горящие доски? Но явелела себе выбросить пораженческие мысли из головы. Нет, все будет отлично, сомной инструменты. Значит, я пробьюсь, разрублю топором, проковыряю стамеской,прогрызу зубами. Не дождетесь моей смерти, я не из тех, кто умирает, сложив нагруди лапки.

Сев в углу подвала на кучу из занавесок имешков, я стала ждать, пока дачка сгорит дотла.