– И не говори! – подхватывает Валентина. – Я сама на неекогда в кабинете посмотрела, сразу это подумала. Ну а сейчас окончательноуверилась, когда она начала требовать у меня очечник…

– Какой еще очечник?

– А вот этот.

Валентина выходит в комнату (я успеваю контрабандно засунутьв рот, со страшной скоростью прожевать, проглотить и даже запить чаем еще однузефирку – восьмую) и возвращается с красивым бархатным зеленым очечником.

Беру его, открываю. Он пуст.

– А что в нем такого особенного? – спрашиваю я. – Очечниккак очечник. Это твой?

– В том-то и дело, что нет. Кто-то еще позавчера забыл вмоем кабинете. Я его на столе держала, потом машинально сунула в карман халата.Честное слово, такое ощущение, что на меня с этим очечником какая-то порча перешла.Знаешь, как бывает: поднимешь чужую вещь – и цепляешь на себя чужие проблемы.

– Знаю. Это называется «порча относом», – киваю я, думая,что мы как-то очень естественно перекатились на «ты». Мне вообще-то недели имесяцы требуются для этого, с моей-то внутренней зажатостью. А тут спол-оборота получилось! Это Валентина меня так раскрепостила. – Слушай, а этачокнутая – она у тебя в кабинете видела очечник?

– Ее фамилия Иванова. То есть она так сказала, а как там насамом деле, я не знаю, – говорит Валентина. – Видела ли?.. Точно, видела! Япомню, он упал со стола, она попыталась его поднять, но я велела ей сидетьсмирно и не опускать руки, потому что мне надо было смотреть ее на тепловизоре.

Я знаю, что такое тепловизор. Понимаю, почему Валентинавелела Ивановой не дергаться. Только по-прежнему никак не соображу, при чем туточечник.

Или это шиз. Или…

Я снова открываю зеленый футлярчик, беру со стола нож и егоконцом поддеваю потертое донышко.

Сама не знаю, почему я это делаю. Может быть, потому, чтомне показалось, будто бархатная прокладочка лежит неровно и немного топорщится.Ну и я ведь все-таки детективщица, не забывайте. И вообще, у меня еще в детствеодной из любимейших книжек была «Приключения Калли Блюмквиста». А потом –«Приключения Шерлока Холмса».

Поднимаю донышко и вижу тщательно свернутую серую бумажку.

Странно – я даже как-то не удивляюсь. Строго говоря, мало личто там может быть. Небось это самая обыкновенная чистая бумажка, подложенная,чтобы очки не болтались в футляре. Или карта с точными указаниями: «Двадцатьпять шагов норд-норд-вест от могилы мертвеца, копай под развилистой сосной – инайдешь клад…»

Точно, я от общей нестабильности жизни скоро свихнусь наденьгах! Кстати, писательница, насчет могилы мертвеца – это сильно сказано.Могила не мертвеца бывает?

Валентина смотрит на меня испуганными, расширенными глазами,словно я фокусник, вынувший из очечника парочку кроликов:

– Что это? Что там такое?

Разворачиваю листок. Это не карта, отнюдь. То есть найтиклад мне по-прежнему не светит… Но бумажка настолько интересная, что я забываюо кладе. Она покрыта водяными знаками и представляет собой не что иное, какстраничку, вырванную из паспорта старого образца. Вверху напечатано: «СЕМЕЙНОЕПОЛОЖЕНИЕ». Ниже стоит казенный штамп. В нем черными чернилами прописаноназвание органа ЗАГСа (отдел ЗАГС Нижегородского района г. Нижнего Новгорода),число (25 мая 1990 г.). И далее: «Зарегистрирован брак с гр. ДАРЗИНОЙ ЛарисойПетровной, 1962 г. р.». Подпись регистратора.

Ниже еще один штамп, заполненный на сей раз фиолетовымичернилами. Тот же самый отдел ЗАГС Нижегородского района в 1991 году, 19 июля,расторг брак с гражданкой Пластовой Ларисой Петровной (запись номер 253).

Нетрудно догадаться, что страничка была вырвана из паспортамужчины. Нетрудно также догадаться, что некая Дарзина стала после замужестваПластовой, но счастья это ей не принесло, поскольку брак ее кончился разводом.

Однако судьба этой самой Дарзиной меня мало волнует. А вотее фамилия в браке…

Удивительное совпадение! Опять эта фамилия! Пластова!Фамилия убитого! Я словно вижу мертвое тело, распростертое на полке в купе СВвосьмого вагона…

А впрочем, это не более чем совпадение, немедленноуспокаиваю я себя. Потому что я вспоминаю еще и страшную заметку о взрыве вквартире на Московском шоссе. Там совершенно точно говорилось, что ОлегСергеевич Пластов женат на Ирине Петровне. На Ирине, а не на Ларисе! Значит,это не тот Пластов.

С облегчением переворачиваю страничку – и в горле у меняпересыхает. Здесь запечатлел свой штамп отдел ЗАГС Советского района. И онсвидетельствует, что 25 августа 1993 года бывший муж Ларисы Дарзиной-Пластовойвновь женился. На сей раз он сочетался браком с гражданкой Мельгуновой ИринойПетровной.

Надо полагать, ее фамилия в браке стала Пластова. ИринаПетровна Пластова…

Больше записей нет.

Да и этих вполне достаточно!

D-x-NV

Расшифровка видеозаписи.

– Анатолий Сергеевич, вы позвонили в милицию после того…

– Нет, сначала скажите, как вы на меня вышли! Я жене полныйдурак. Я в милицию с домашнего телефона не звонил, я же знаю, что там всеномера определяются. И со своего мобильного звонить не стал, говорят, имобильник можно засечь.

– Ну, правильно. Вот номер мобильника, с которого вызвонили, и засекли.

– Но он же не мой, я даже не знал конкретно, чей он. Я зашелв соседний кабинет в нашем офисе, смотрю, на столе сотовый, я взял да ипозвонил. Вы теоретически должны были засечь владельца этого телефона, раз ужтакие умные!

– Владелицу.

– Что?

– Этот телефон принадлежит женщине. Конечно, ее имя ифамилия нам известны. Но, во-первых, к этому времени нам уже позвонили из Пятойградской больницы и сообщили, что гражданка Шалаева, объявление о пропаже которойпрошло по телевидению, была доставлена именно к ним. Во-вторых, стало известно,что доставил ее мужчина. Он называл Шалаеву Катюшей. Звонок же последовалименно от мужчины, который сказал, что такого-то числа «Катюшу» отвезли в Пятуюградскую больницу. После этого мы негласно поискали среди сослуживцев той дамы,с мобильного телефона которой звонили, некоего мужчину с приметами, которые намдали в приемном покое. Ну и…