Ну да, писательница. Они ведь все скрываются подпсевдонимами. Е. Д. – это, конечно, Елена Дмитриевна. На самом деле она Елена,а никакая не Алена! Выпендривается чего-то…

Какая жалость, что эта милая женщина, к которой Валентинаощутила такое расположение, с которой так классно чувствовала себя, – убийцаОлега Пластова!

Долохов, правда, в это не верит. Валька тоже… Ладно,Валентина тоже умеет вести себя прилично. Не надо опускаться ниже канализации –особенно в отношениях с человеком, который тебя спас. А ведь, между прочим,Алена именно так и поступила с Володькой! Он ее спас, а она по отношению к немукак раз и опустилась ниже низшего предела.

А что-то она притихла, эта барышня… Уж не поняла ли, господипомилуй, о том, что Валентина-то догадалась?! Совершенно как в той песенкеполучается: «Я обернулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, неоглянулся ли я!» Да нет, вроде не должна догадаться… И дернул же черт Валентинупо поводу и без повода употреблять имя Долохова всуе?!

– Слушай, а вот ты говоришь, вас Долохов тоже замешал висторию с убийством, – проговорила Алена, и задумавшаяся Валентина едва неподавилась очередным куском зефира. Во рту мгновенно воцарился противныйжелезистый вкус. Эх, переела она сегодня сладкого, точно переела! – Это чтозначит?

Что, что, что это значит? Что можно ей сказать, а чегонельзя?

– Ну, я имею в виду, что Володька нам все время рассказывало своих приключениях, – произнесла Валентина как можно более легкомысленнымтоном. – Хочешь знать подробности? Но это очень длинная история. Может быть,потом?

– А ты эту самую убийцу видела? Ты или твой муж?

Почему она спросила насчет Валентина? Неужели успела увидетьи запомнить своего сторожа? Тогда сказать «нет» нельзя ни в коем случае!

– Валентин видел, а я нет. Она сбежала до моего появления, –совершенно искренне ответила Валентина и, потянувшись к холодильнику, досталасоленый огурец. Надо было чем-то заесть этот мерзкий сладкий привкус, не то еесейчас стошнит! Показала огурец Алене: хочешь, мол? – но та покачала головой. Аведь она, кажется, ест уже десятую или одиннадцатую зефирину. Не то чтобыВалентина считала, или ей было жалко… Но сколько же калорий Алена употребила?Она только от волнения метет сладкое или всегда так ест? И как только умудряетсяоставаться такой стройной? Какой-нибудь шейпинг небось или аэробика… Конечно, уних, у писателей, беззаботная жизнь, легкие деньги. Попробовали бы по пятьчасов беспрестанного приема ежедневно, пятнадцать минут на пациентку, и всегоза две с половиной тысячи в месяц! Небось от такой жизни живо станет не дошейпинга!

Однако оставим в покое классовые различия. Сейчас главное –чтобы Алена ни о чем не догадалась.

– Да ладно, слушай, это сейчас не актуально! – воскликнулаВалентина с искусственным оживлением. – Давай лучше еще поговорим об этойИвановой. Как ты думаешь, почему она так прицепилась к очечнику?

Какое-то мгновение казалось, что Алена вернется к тому разговору,который представлял интерес для нее. Но потом она ответила с таким терпеливымвидом, словно объясняла очевидные вещи ребенку:

– По-моему, это само собой разумеется. Она хотела во что быто ни стало завладеть паспортной страничкой.

– Ну да, – недоверчиво пробормотала Валентина, которой,честно говоря, показалось избыточно-литературной формулировка «завладеть во чтобы то ни стало». – По-моему, ты слишком много ждешь от этой наркоманки. Ихпоступки отнюдь не отличаются логичностью!

– Во-первых, мы не знаем точно, наркоманка она или нет, –ответила Алена. – Во-вторых, она-то как раз вела себя очень логично! Ты толькопредположи, что она еще до визита знала, что очечник у тебя.

– Ну, предположила. Но я все равно не понимаю, откуда онамогла о нем знать!

– Это мы потом выясним, – отмахнулась Алена. – Короче,примем как данность – Иванова знала, что у тебя очечник, в котором спрятанапаспортная страница. Что же она делает? Она идет к тебе на прием под оченьблаговидным предлогом, а сама в это время высматривает нужную ей вещь. Ивысмотрела все-таки. Даже попыталась один раз схватить очечник, но ты велела ейсидеть смирно, а Иванова не могла в ту минуту просто сцапать футляр и датьдеру, потому что была полураздета, верно?

– Верно, – кивнула Валентина. – Ну а дальше?

– Дальше, я так поняла, ты сунула этот несчастный очечник вкарман. И тут же тебе пришлось заниматься Машей, везти ее в роддом. То есть тыисчезла. Тогда Иванова идет ва-банк. Она звонит вашей заведующей и впаривает ейкакую-то жуткую чушь насчет тебя. И эта чушь – не применительно к тебе, авообще! – выглядит довольно убедительно. Да погоди ты обижаться! – с досадойвоскликнула Алена. – Я ж говорю: не применительно к тебе! После этого она едетк тебе домой…

– Стоп. А откуда она узнала, где я живу? – быстреньковклинилась Валентина.

– Не знаю, – честно призналась Алена. – А в консультацииузнать не могла?

– Вряд ли.

– Тогда, получается, она тебя выследила, когда ты с работыпоехала домой, вот и все. Подъезд узнала, видела, куда ты вошла, а номер квартирыбыл ей неизвестен. Именно поэтому она сначала звонила в другие квартиры на этомэтаже, я слышала это снизу. Правда, – Алена нахмурилась, – не совсем понятно,почему она так вот прямиком сразу поднялась на твой этаж… Ну, предположим,кто-то ей сказал. Итак, она нашла тебя и мгновенно предложила условия. Онапрекращает тебя шантажировать, прекращает на тебя охотиться – а ты ей отдаешьочечник. Как видишь, все очень логично и продуманно.

– Ну да, – нехотя вынуждена была признать Валентина. – А вотнасчет охотиться – это ты что имела в виду? Когда она за мной охотилась?

– Не сама лично. А с помощью других. Ты все еще думаешь, чтонападение цыган у роддома было такой уж случайностью?

– Да брось! – хохотнула Валентина и даже отмахнулась отАлены, однако тут же ухмылка сползла с ее лица. Вспомнила, как недоумевал поэтому поводу Алим… Господи, столько нелепицы кружится вокруг – почему непредположить еще одну?!

– Ладно, ладно, допустим! – Она прижала пальцы к вискам,пытаясь успокоиться. – И что дальше?

– Дальше можно считать совершенно доказанным, что Ивановабыла знакома с этой Людой, ну, твоей беременной пациенткой, которую застрелили.

– С чего ты взяла? – вскинула было брови Валентина. – А, нупонятно. Если знала о том, что в очечнике… Стой-ка! Но это еще значит, что Людабыла знакома с Олегом Пластовым, а может, и с Ириной Петровной!