– Что? – нетерпеливо спросила Валентина. – Ну что ты знаешь?

Телефон звонил. Я мотнула головой:

– Возьми трубку.

Аппарат стоял тут же, на холодильнике. Валентина протянулабыло к нему руку, но тотчас воровато оглянулась на меня и вышла. Я виделадругой телефон у входа в гостиную. Видимо, она туда пошла.

Может, мне почудилось, что ее взгляд был вороватым. Но засекунду до того, как раздалось «Алло!» Валентины, я движением, определенновороватым, с предельной осторожностью снимаю трубку с аппарата, стоящего нахолодильнике. И слушаю, натурально затаив дыхание.

– Але, Валюша? – грубоватый женский говорок.

– Ой, здрасьте, баба Паша. Рада вас слышать.

Я разочарована. Честно говоря, думала, что это позвонилДолохов…

Да, моя новая подруга оказалась не в меру болтлива. Но ктобы мог подумать, а?! Угодила я из огня да в полымя. Еще слава богу, что менястерег муж этой Валентины, а не она сама. А он, получается, и впрямь «милый мойбухгалтер»! Нет, это просто полный песец! Нашла я, честное слово, кого спасатьот этой Ивановой-Дарзиной, сумасшедшей «проводницы»! С другой стороны, историяс очечником преинтереснейшая. Может, пригодится для нового романчика. Особенноклассно про цыган, которых Иванова наняла ограбить докторшу. Но что закомиссия, создатель? Что за надобность была прятать этот паспортный листок? Чтотакого ужасного в сведениях о двух браках Олега Пластова? Может быть, конечно,он скрывал от приемного сына, что Ирина Петровна – не его мать? Но онипоженились в 1993 году. Насколько я помню, Сергею Пластову было двадцать лет,когда он погиб. Значит, десять лет назад ему было десять. В этом возрастеребенка трудно обмануть в таком вопросе!

А ведь Сергей погиб. Какой смысл именно сейчас заниматьсястаринными бракоразводными процессами?

Все-таки у меня не голова, а какая-тоэлектронно-вычислительная машина. Я мгновенно углубляюсь в анализ «поступившейинформации», но пока вопросов слишком много, я их не могу переварить. Да ещепытаюсь краем уха слушать довольно бестолковый разговор Валентины с какой-тобабой Пашей. Она усиленно зазывает Валентину к себе в гости, расхваливает ейбаньку, смородиновую наливочку и свежайший ливер, который ей нынче привезплемянник, забивший свинку. Обещает жареху из печенки и легкого…

При упоминании о еде мой грешный желудок начинаетностальгически сжиматься. Это отнюдь не то, что может позволить себеперманентно худеющая дама-шейпингистка, но боже ж ты мой, какая же этовкуснотища… С картошкой, с капустой-однодневкой, которую нигде в мире не делаюттак превосходно, как в Нижнем, да и вообще нигде в мире больше не делают!

Ага, особенно в разгар Великого поста печенка и легкое –самая та еда!

Чтобы не искушаться попусту, осторожненько опускаю трубку нарычаг и с усилием поворачиваю свои мысли в сторону сугубо интеллектуальногопиршества. На меня сегодня навалилось столько открытий, что даже моя«персональная ЭВМ» стала давать сбои.

Как Дарзина узнала, что очечник попал к Валентине? Ну, это япопытаюсь выяснить у самой Валентины.

Хотя… какая мне разница? Меня гораздо больше должноволновать другое: ведь я, кажется, знаю, кто убил Олега Пластова. «Проводница»– а именно Лариса Дарзина. Не могу придумать, по какой другой причине онавозникла бы в том роковом вагоне. Меня мало волнует, каким образом она тамоказалась в роли проводницы. Она гораздо более реальная кандидатура на рольубийцы своего бывшего мужа, чем я, которая его никогда в жизни не видела. Огосподи, наконец-то я все понимаю… На меня обрушилась случайность – одна изтех, которые я обожаю, которые живописую в своих романах, искусный подбор этихслучайностей я считаю основой всякого мало-мальски приличного детектива. Однакона моем пути оказалась не рафинированная выдумка досужей писательницы – ароковое стечение обстоятельств, подобное цунами, смертоносной волне, котораясминает человека, как спичечный коробок, с такой же легкостью и нерассуждающейжестокостью обрушивает его дом – и все это тащит в ревущее море…

Моя вина только в том, что кассир на Нижегородском вокзалепродал мне билет именно в то восьмое купе именно на тот рейс «Ярмарки». Окажисьна моем месте любой другой человек, случайность-цунами обрушилась бы на него.Он тоже был бы обречен глотнуть отравленной водички, а потом проснуться вкомпании с трупом. Любая другая женщина увидела бы напротив себя голое тело с…Противно вспомнить! Окажись там молодой парень, не исключено, что и для негобыла бы приготовлена та же картина: якобы столкнувшись с нетрадиционнымипристрастиями господина Пластова, он не сдержал ярости. Окажись там мужикпостарше, определенно была бы инсценирована смертоубийственная пьяная драка.Да, Лариса Дарзина хорошо все продумала!

Стоп! Я сжимаю руками виски. Совершенно так же сиделанесколько минут назад Валентина. Классический жест, чтобы заставить головуработать получше! И помогает…

Не верится, что Лариса Дарзина сама способна заплести такуюуж несусветную интригу. Эта женщина полубезумна, у нее такой вид, словно онатолько что из психушки сбежала. Она в этом деле была только сообщницей полного,бабоватого человека в форме железнодорожника, с лицом, заросшим черной щетиной.Несмотря на свою внешнюю рыхлость, он обладал немалой силой. Я же помню, как онсхватил меня, как стремительно протащил по вагону и вытолкнул из двери.

Кто он Ларисе? Новый муж? А что, если это настоящий отецСергея? Ведь за кем-то она была замужем прежде, чем вышла за Олега? От кого-тородила сына?

Я не знаю, кто этот «железнодорожник». Может быть, не узнаюникогда. Но в одном я практически уверена – это не Долохов. Насколько я поняла,Залесские и Долохов очень дружны. Одно исключает другое, Лариса исключаетВалентину – и наоборот. Или Долохов дружен с Валентиной – или он сообщникЛарисы и убийца Пластова.