меня тут же окружили голосящие, как гуси, водители. Уже через пару минут я со своими баулами мчал в грязно-белой машине неопознанного производства в сторону города Захедан. Там надо было попасть на автобусную станцию, дальше путь лежал в Йезд, но для осуществления всех этих планов оставалась одна небольшая деталь — поменять сто долларов на иранские риалы.

Окружающая пустыня давала о себе знать адской жаждой. Зарядившись по дороге колой со вкусом Ирана — оказалось, что все напитки только местного производства, ничего иностранного в продаже нет, — мы начали изнурительную и безуспешную охоту за обменниками. Низкий курс (как для «несвоих») и еще какой-то местный праздник усложняли и без того нелегкую задачу. Закончилось все в темной комнатушке за кассами автовокзала, куда меня завез водитель и оставил на растерзание не знающим ни слова на английском потомкам Вавилона.

Языковая пропасть делала обмен невозможным, пришлось применить все свои навыки игры в «крокодил», чтобы иметь какой-то шанс получить желаемое. В итоге один из них схватил мою купюру и скрылся в хитросплетениях коридоров.

— Сейчас они тебе все поменяют, а ты потом бери билет до города, в который направляешься, — внезапно ситуацию спас один из водителей автобусов, который хоть как-то говорил по-английски и внес наконец ясность.

Прошла целая вечность, пока принесли эти деньги. Вскочить в уходящий автобус на Йезд с билетом в руках было таким же счастьем, как горячая вода после двухнедельной профилактики. Истекая потом и изнемогая от усталости, я сделал глубокий выдох, за окном участились пейзажи пустыни, но внезапно они споткнулись о полуразрушенный КПП, обосновавшийся на выезде из злополучного Белуджистана. В Иране этот приграничный регион носил то же название, что и в Пакистане. Автобус остановили, и люди в форме начали пристально осматривать пассажиров в салоне.

К гадалке не ходи, кто им приглянулся больше всего. До чистокровного иранца мне далеко, паспорт это подтвердил. Полицейский в форме жестом показал, что нужно выйти из салона. Около часа я в компании своего рюкзака проторчал на улице с пониманием, что ожидание неизвестности в Иране должно стать такой же нормой, как почистить зубы. Затем полицейские начали внимательно досматривать мои сумки. Когда из будки КПП резким шагом вышел мужик с паспортом в руках и направился ко мне, водитель автобуса быстро сообразил, что происходит, молниеносно завел мотор, и мы снова помчались через пустыню в сторону Йезда. В салоне я пытался даже не смотреть по сторонам, понимая, сколько буравящих меня ненавистью глаз вокруг из-за того, что причиной задержки стал именно я.

В город прибыли практически под утро. Приняв душ в гестхаусе и свалившись от усталости на кровать, я наивно поблагодарил пространство за то, что вот теперь точно худшее осталось позади, и вырубился.

В обед была назначена встреча с водителем, который входил в топ рекомендаций на форуме Винского и должен был стать моим проводником по прелестям иранских городов. Он ехал из Тегерана и пунктуально явился в назначенное время. На вид чуть больше 50, среднего роста, смуглый, черные с проседью усы — классический батя-иранец. Но с какой-то легкой странностью. Никак не мой психотип.

— Значит, завтра выезжаем на Исфахан, — еще раз произнес я планы и расписание.

— Да-да, завтра выезжаем, — «батя» мотнул головой и сразу запнулся. — Excuse me, я… я хотел сразу прояснить… Что, если что, то я ни при чем.

— О чем речь? — не понял я. — Если ты везешь по заданному маршруту, то все окей. По дороге надо заехать на пару часов в Херанак посмотреть древние руины. Это же по дороге, верно?

— Да, это рядом. Да, окей. Но если что, то ко мне никаких претензий, окей? Excuse me, — в который раз пробормотал усатый. Мнительность и вечное «я не я и лошадь не моя» заставили меня сомневаться, тот ли это человек, которого так хвалили в интернете. Проскальзывающая неадекватность водителя поневоле очень настораживала, но особо перебирать здесь не приходится, надо брать, что есть.

Центральная часть города сохранилась практически в первозданном виде. В какой-то момент показалось, что время забыло о Йезде — и здесь до сих пор триста пятьдесят какой-то там год. Со всех сторон от издержек цивилизации город защищали горы. Не удивительно, что именно тут, как насекомое в янтаре, отлично сохранилась одна из первейших религий — зороастризм. На удивление, ее главный храм внешне выглядел очень скромно, скорее похож на горсовет какой-то отдаленной от столицы области. Вокруг чисто, аккуратно, перед входом — круглый бассейн с прозрачной водой. Вот так с виду и не скажешь, что внутри находится чаша с огнем, который горит — внимание! — с 467 года нашей эры.

Пламя — священная корова зороастрийцев. Его нельзя осквернять даже своим дыханием. Поэтому чашу с огнем от любопытных вздохов отделяет толстенное стекло. Хорошо, что хоть можно смотреть и фотографировать. Собственно, кроме чаши, там смотреть больше не на что. Иран продолжал меня удивлять своей непредсказуемостью: если даже храм со священным огнем сделан по принципу киндер-сюрприза, без лишних намеков и пышного убранства, то выходит, что за любым кустом можно ожидать чего угодно?

На следующее утро мы с волнением и легкой подозрительностью отправились навстречу новым неожиданностям этой загадочной страны. Водитель крутил баранку своей «Дачиа Логан» и, как обычно, тревожно вздыхал от каждого моего жеста и слова, покачивая головой из стороны в сторону «как бы чего не вышло». Абстрагируясь от его поведения, я неожиданно вспомнил, что забыл кое-что купить.

— Ты знаешь, мне нужна местная сим-карта для интернета, — предвкушая, сколько «excuse me, я не виноват» вызовет моя просьба, я про себя подумал: «А нужна ли мне эта симка? Нужен ли мне вообще интернет?» Ведь так здорово без этой виртуальной пуповины с внешним миром, постоянно в моменте, без оглядок на экран и напряга, что в любую секунду что-то пиликнет в кармане. Единственная, от кого жду «Привет, как дела?» — Маруся… И это вмиг развеяло все сомнения.

— Так что, куда едем за сим-картой? — у моего водителя не оставалось выбора, кроме как что-то придумать.

Вскоре мы притормозили у очередного подозрительного иранского обменника. В нем остались мои последние наличные 200 долларов, и мы по узким и запутанным улочкам Йезда пешком отправились к магазину, в котором можно было купить сим-карту. Увидев на пороге иностранца, продавец начал потирать руки, как муха лапки. Я быстро заметил его энтузиазм: витрина напоминала одесский Привоз: никаких ценников — индивидуальный подход к каждому клиенту. Мое лицо, наверное, напоминало лицо уставшего от роскошной жизни олигарха