атома, нужно как минимум ликвидировать нашу безграмотность на этот счёт. И если настоящие заметки в какой-то мере приподнимут завесу таинственности над атомоходом «Севморпуть», дадут представление о людях, работающих на нём, то значит не зря я прожил тридцать дней неподалёку от атомного реактора…

На внутренний рейд Владивостока «Севморпуть» опять не пустили. Правда, на этот раз причиной были не митинги «зелёных», а обычное штормовое предупреждение – как ни спешили мы, а обогнать владивостокскую непогоду оказалось не под силу даже атомному судну…

Андрей Холенко.

Залив Петра Великого.

(«Вечерний Владивосток», 26 сентября 1989 года).

Кстати, все одиннадцать этих очерков, опубликованных Андреем в первых номерах «Вечернего Владивостока» в сентябре 1989 года, были в моём архиве ещё недавно. Однако, узнав, что у него самого они не сохранились по причине частых переездов с места на место, подарил ему их в полном комплекте: как-никак, а ведь вещь уникальная и для него особенно памятная…

Надо отдать должное «отцам-основателям» новой газеты – опытному журналисту Бакшину и его молодым воспитанникам: она с первых же номеров полюбилась жителям города и затем всего края необычайной раскованностью стиля и языка публикаций, а также смелостью в выборе тем, особенно волнующих людей в тот переломный момент в жизни страны на фоне всех прочих местных СМИ, к тому же по-прежнему всё ещё упорно политизированным, с основательно уже набившими интеллектуальную оскомину пустопорожними лозунгами крайне одряхлевшей вместе со своими вождями некогда мощной партии.

А буквально через год с небольшим, уже в начале 1991 года, и мне самому сподобилось опубликовать в этой газете свой первый материал. Случилось так, что моим ребятам однажды очень не понравилось состояние моего здоровья, и Андрей упёк меня на целый месяц в одну из самых лучших в то время клиник Владивостока – Больницу рыбаков. Там меня основательно обследовали и по возможности подкорректировали самочувствие, а я за это в благодарность, так сказать, написал большой материал об этой больнице и её очень хороших и удивительно деликатных лечащих врачах. Редакция газеты тогда находилась ещё на улице Ленинской, которая теперь снова стала Светланской, и практически в том же здании, где раньше, ещё в 60-е годы, размещалась краевая партийная газета «Красное знамя». В первый же день после выписки я пришёл в редакцию и там впервые в своей жизни увидел компьютер, которыми уже была оснащена эта молодая редакция. Андрей тут же помог мне быстро освоить эту новую для меня технику, и буквально через пару часов я положил ему на стол готовый материал, отпечатанный на принтере – так легко мне дался этот материал, занявший на одной из страниц «Вечернего Владивостока» целый подвал. Сохранить же его в своём архиве, к великому моему сожалению, я тогда просто не удосужился и сейчас даже не помню имени своего основного лечащего врача, с которой в течение всего месяца мы не раз беседовали и не только на темы моих возможных болезней. А уже в середине 90-х годов я и сам был зачислен в штат этой редакции в должности собственного корреспондента. Но до этого дня было ещё много других особо памятных в моей жизни событий…

9

Начало последнего десятилетия XX столетия принесло нам с Илькой новые семейные хлопоты, а что касается лично меня, так и целую череду самых неожиданных сюрпризов. Так, летом 90-го года наша Алёна, ещё являясь студенткой университета, вдруг объявила, что выходит замуж. Собственно, в этом событии вроде бы и нет ничего удивительного, так как для любых, наверное, родителей взрослеющих детей оно вполне естественно и, даже больше того, очень желаемо. Однако вот случается это неизбежное и долгожданное в жизни наших детей, скажем так, мероприятие зачастую просто неожиданно. По крайней мере для нас с Ириной Васильевной именно так и случилось, причём повторно, если вспомнить ситуацию с женитьбой и сына Андрея.

Ну а времена, как известно, были очень даже не простые и с каждым годом всё более усложнялись, хотя консервативное сознание людей напрочь отказывалось это понимать. Переживая все тяготы жизни из-за хронического отсутствия на полках магазинов даже мизера необходимых продуктов питания и прочих необходимых товаров народного потребления, в массе своей не имея к тому же каких-либо денежных сбережений на ещё более чёрный день, поскольку еле-еле дотягивали от получки до получки, все мы, советские люди той поры, в подавляющем большинстве своём по-прежнему стоически питали себя робкими надеждами, что вот-вот всё снова как-то образуется и наступит наконец долгожданное изобилие и благополучие, потому что наши мудрые правители всё-таки найдут непременно для этого свою утерянную где-то волшебную палочку. Однако ожидание этого чуда затягивалось, а жизнь продолжалась, люди женились, рожали детей, и все эти важные житейские события традиционно требовали радостного праздника.

И всё-таки, как бы там ни было, всё устроилось вполне благополучно: и денег хватило, и спиртного приобрели в необходимом количестве (в те ущербные годы ЗАГС давал возможность приобретать винно-водочную продукцию для проведения свадеб и похорон в вполне достаточном объёме и ассортименте). Алёнкина свадьба с одноклассником состоялась во Владивостоке в краевом Доме для бракосочетаний: Андрей Кузнецов, который с младших классов сидел с ней за одной партой, накануне вернулся со службы в армии и поступил на факультет математики в тот же университет. Конечно, определённую помощь оказала и семья жениха, а также и наш сын Андрей с женой Людмилой. Одним словом, общими усилиями мы смогли справиться с этой непростой по тем временам проблемой и устроить для молодожёнов вполне достойный праздник.

Будет, наверное, совсем уместным привести здесь два довольно оригинальных случая из детской ещё, а затем и школьной поры нашей Алёнки: сам я свидетелем их не был, но о них мне как-то рассказала её мама, которая, что вполне естественно, общалась с дочерью гораздо чаще, чем я, её отец. Десять лет тому назад я записал этот рассказ в своём компьютере и только недавно и совершенно случайно его обнаружил. Вот он:

«В Яковлевке она впервые пошла в детский сад… В её группе был мальчишка, который кусал и щипал девчонок, и никто с ним ничего не мог сделать – ни воспитатели, ни родители. И били его собственные родители за это смертным боем, а он продолжал своё гнусное занятие: подбежит, укусит в руку или ногу и убежит довольный. У Алёны от его укуса даже рука распухла. Как-то однажды дома уже слышу, что-то Алёнка с братишкой Андрюшкой возятся в своей комнате, иногда Алёнка аж ойкает то ли от боли, то ли