Что там страх Дон Жуана, услышавшего шаги каменногокомандора! Сазонов окончательно поседел за эту ночь и потерял фунтов шестьвеса, никак не меньше – от ужаса, что вот сейчас над его головой загрохочуткаменные плиты под шагами разгневанной тени, явившейся мстить. И Аксакову былоза что спросить с Всеволода Юрьевича Юрского! Тот лишь надеялся, что спасениеРиты перевесит на весах всемирного воздаяния все те злоумышления, которыеЮрский некогда готовил Аксакову.

Так оно вышло или иначе, однако шаги призрака по каменнымплитам, под которыми скрывались беглецы, все же не прозвучали. Чуть не дополуночи грохотали подкованные немецкие сапоги, около собора трещалимотоциклетки и гудели автомобили, но ни у кого недостало ума подковырнутьнеприметную плиту, которая, казалось, составляла единое целое с остальными.Скорей всего, полицейские и гестаповцы решили, что резистанты либо все погибли,поубивав и патруль, либо кто-то умудрился сбежать из Нотр-Дам де Лоретт дотого, как появилась полиция. На счастье, кровавых следов беглецов не заметили:ведь там все было залито кровью, в храме-то…

Наконец, когда все стихло, Всеволод Юрьевич принялсяосуществлять план, который он, Жером и Томб успели разработать, пока пребывалив вынужденном бездействии. Общими усилиями, подсвечивая себе карманнымифонариками (в затемненном Париже без таких фонариков теперь никто и носа издому не высовывал), выбрали из одежды всех трех самое чистое, без следов крови.Всеволод Юрьевич кое-как переоделся (вещички субтильных молодых французовоказались ему изрядно малы) и выбрался через потайной лаз во двор дома на рюБурдалу. Отсюда путь его лежал на площадь Мадлен, и как он этот путь преодолел,ни разу не нарвавшись на патруль, одному только Господу Богу известно. Однако вглубине души Всеволод Юрьевич почему-то не сомневался, что доберется живым. ДухДмитрия Аксакова охранял его надежно! В конце концов, Сазонов радел за егодочку – за ту самую, ради которой Дмитрий Дмитриевич когда-то стольконакуролесил… В общем, он дошел-таки до дома Ле Буа.

Было совершенно понятно, что если Рита пока жива, то вподвале долго не протянет. Ей необходима срочная медицинская помощь! Ноотправляться в тот укромный дворик рыдающей Татьяне и растерянному Алексу неимело смысла – и не доберутся без ночного пропуска. Да и как везти потом поулицам окровавленную Риту?

Они искали выход, но не могли его найти. Ночью ехать нельзя…Утром незаметно забрать Риту из подвала невозможно… И тогда Алекс решил пойти кКраснопольскому. Это был страшный риск, конечно, но что-то подсказывало ему:тот вовсе не так безобиден, хоть ему в свое время и удалось убедить бошей вКомпьене в обратном.

На счастье, Краснопольский жил не столь далеко. Алекс,выросший близ церкви Мадлен и знающий в округе все ходы, выходы и переулки,добрался до его дома в два счета.

Первым делом Краснопольский посмотрел на часы. Было триночи. Уже почти двенадцать часов раненая Рита находилась без медицинскойпомощи! Тень мелькнула на лице Краснопольского, и Алекс понял, что тот ненадеется на успех. Может быть, даже откажется помочь… И ясно понял, что есливернется домой без Риты, то к утру станет вдовцом – Татьяна или умрет от горя,или отправится выручать дочь и нарвется на пулю патруля. Ну что ж, со вздохомподумал Алекс, уж лучше он сам пойдет за Ритой, а там видно будет. Хотя, скореевсего, видно ничего не будет, потому что он не имел ни малейшего представленияо том, что нужно делать, чтобы спасти Риту.

– Рита – дочь Аксакова? – спросил вдруг Краснопольский, иАлекс уставился на него с надеждой, потому что знал: это имя дляКраснопольского священно.

– Посиди здесь, – сказал Краснопольский, накидывая плащ напижаму. – Мне надо позвонить, а отсюда нельзя, – кивнул он на телефон. – Яспущусь к консьержке. Она хорошая женщина, патриотка, бошей ненавидит, никому исловом не обмолвится. Кроме того, кажется, ее брат живет рядом с Нотр-Дам деЛоретт…

И он ушел, а Алекс сгорбился на стуле, борясь с искушениемпозвонить жене и успокоить ее… Только чем успокоить-то?! Просидел так полчаса,не меньше, физически чувствуя, как утекают минуты, как утекает вместе с минутамижизнь из Татьяны, как утекает кровь и жизнь из Риты…

Он уже почти готов был к тому, что им останется толькопохоронить девушку, и угрюмо думал, как и кому дать взятку в мэрии, чтобыполучить разрешение на погребение, и где найти врача, который напишет фальшивоесвидетельство о смерти. Но тут вспоминал, где сейчас Рита, и невозможностьнезаметно забрать ее – живую или мертвую – начинала сводить его с ума.

Наконец пришел Краснопольский и велел Алексу идти домой.

– Скажите Татьяне: мы сделаем все, что возможно. Приезжайтеутром, часам к девяти, в госпиталь Сент-Анн, пройдите в инфекционное отделениеи спросите доктора Альвареса. Если все получится, Риту мы устроим в егоотделении, туда реже всего суются с проверками. Остальное обсудим потом.

– Если получится? – заикнулся Алекс. – А если… – И суеверноумолк.

– Ну если, то… если,  – усмехнулся Краснопольский. – Значит,доктора Альвареса утром в больнице не будет. Но не будем нагнетать обстановку.Идите домой, Алекс. Я понимаю, в каком состоянии ваша жена, вы должны ееуспокоить. И будьте осторожны сами, не наскочите на патруль, я вас умоляю.Погодите, выйдем вместе.

– Вы тоже идете? – удивился Алекс.

– Конечно. Операцией по спасению вашей дочери будузаниматься я. С нею еще двое парней, которых тоже надо переправить в безопасноеместо. А я большой мастер устраивать людей в таких местах! – усмехнулсяКраснопольский.

И Алекс вспомнил про русскую церковь на рю Лурмель, промельничный кооператив в Дурдане и еще кое-какие подобные же «предприятия», гдескрывались резистанты, английские летчики, сбитые над Францией и сумевшиеспастись, и где, по слухам, уже начали появляться первые советскиевоеннопленные, бежавшие из концентрационных лагерей. Значит, инфекционноеотделение госпиталя Сент-Анн принадлежит к числу таких мест… Вслед заКраснопольским он вышел из квартиры, где спали жена и сын руководителя русскогоподпольного движения во Франции.

Потом, утром, добравшись до госпиталя и найдя Ритупогруженной в глубокий сон, перевязанной, но живой, Алекс спросил уКраснопольского, как удалось ее спасти. Тот рассказал, устало улыбаясь и явногордясь собой. А гордиться было чем. Операция была беспримерной по наглости иотваге! Кроме того, сыграл свою роль тот самый невероятно счастливый случай,который выпадает в жизни каждому (но далеко не каждый умеет имвоспользоваться). На сей раз случай выпал Рите, но воспользовался имКраснопольский.