– Ну привет, дорогая. Не ожидал. Честно, не ожидал. Думал, осознаешь. Ан нет. Ну, ничего, покувыркайся, покувыркайся теперь. Привет там своему докторишке передавай.

Я совершенно онемела и почти перестала дышать, будто резко толкнули в грудь или сильно ударили по голове. На том конце провода явно было что сказать.

– Ты думала, что ничего не всплывет? Типа Вова дурак, пусть свои проблемы разгребает. Да только Сорокиных лучше за идиотов не держать. Так что думай, что теперь в суде говорить будешь. Так что вот так. Ребенку вещи куплю, но налички точно теперь не жди. И запомни: легкой жизни у тебя не будет.

Наконец мысли пришли в порядок.

– Я так понимаю, Вова, что твоя мама, оказывается, способна два расследования сразу вести. Хваткая женщина, молодец. Если думаешь, что буду еще после всего перед тобой испытывать чувство вины, то ты и правда идиот просто-напросто. Хотя бы вспомни свою грандиозную лужу мочи. Это по поводу секса и измен. Или надеешься, что я поверю в твою девственность в процессе всех многолетних ночных похождений?! Я, может, и дура, но не настолько.

– Дура и есть, если думаешь, что Катьке с тобой будет лучше. С тобой и с твоей нищей семейкой.

– Ничего, как-нибудь вырастим. Не переживай, найдем способ ребенка защитить.

– Это мы еще посмотрим, кто ее будет растить.

– Вова, даже у вашей семейки не хватит денег на то, чтобы лишить здоровую женщину с работой и высшим медицинским образованием материнских прав. У нас, слава богу, закон на стороне матери. И потом, твой образ жизни оказался настолько громкий, что среди соседей уже появились желающие высказаться о твоих неприятных привычках прямо в суде. Так что не угрожай. Не надо воевать с врачами на таком скользком поле, а то можно случайно оказаться больным тяжелой формой шизофрении. Не забывай про Асрян, ей нетрудно попросить своих приятелей, которые тебя безуспешно лечили, поднять свои записи. У тебя и так проблем хватает, особенно теперь. Осторожно, а то как бы твоя маман не получила несколько неожиданных подарков из истории болезни безвременно ушедшего пацана. Докторишка, как ты выражаешься, ее хорошо припрятал. И ты знаешь, самое подробное место в протоколе операции как раз про механизм получения травмы. Очень занимательная история болезни. Особенно интересно покажется прокурору.

Даже сквозь телефон послышалось неуверенное раздраженное сопение.

– Поговори, поговори. Еще все впереди, поверь.

– Вова, ты все это прекрасно предвидел сам. Давай теперь общаться только по поводу Катюхи. Пока.

Я положила трубку и окончательно осознала, как все на самом деле правильно, совсем не страшно и главное – теперь есть за что себя уважать. Славка появился через полчаса: из целлофанового пакета торчала розовая картонная коробка с куклой Барби, а также копченая курица и бутылка опять же коньяка.

– Не сопьемся?

– Не. Мне, можно сказать, важное знакомство предстоит. Надо утопить в себе труса.

– Топить сегодня не придется, она же спит. Куклу спрячу, сам потом подаришь. Показать?

– Пойдем.

Мы потихоньку вошли в детскую комнату. Славка склонился над кроваткой. Стоял он молча: ничего невозможно было понять, по его лицу уловить хотя бы какую-то эмоцию или мысль. Вдруг всплыли в голове наши ночные минуты: в больнице, потом тут, на диване. Растворяясь, он отдавал всего себя. Почти все, но какая-то маленькая часть оставалась всегда закрытой, даже сквозь полное забвение, даже в те секунды, когда я уже практически переставала существовать. Нет, это усталость. Это просто бред. Это все из-за Вовки.

– Ну что, как моя принцесс?

– На пятерку. Она курицу будет есть?

– Сейчас прямо? Не обещаю. Если только ты, конечно, не заорешь ей в ухо: «Катя, привет! Я дядя Слава. Пошли курицу есть! Я принес».

Славка громко рассмеялся, так что пришлось зажать ему рот.

– Завтра поест. Пойдем на кухню. Не тревожь чуткий детский сон, а то придется лезть в шкаф.

Мы прошмыгнули на кухню и, не оставив Катьке ни кусочка мяса, через час завалились спать.

В шесть утра, кое-как продрав глаза, я вытолкала Славку из квартиры, дабы не форсировать так бездарно момент знакомства. Практически точно рассчитав время, я успела добраться на метро в школу к половине восьмого. Сама я на работу сильно не спешила. Моисеевна пребывала на больничном: недавно она перенесла сильное обострение обструктивного бронхита и теперь укатила в Кисловодск. Воспользовавшись царившей на отделении анархией, я проникла в ее кабинет для просмотра электронной почты. За последние две недели одно и то же: эндокринологи в поликлинике, дежуранты – все в пределах десяти-пятнадцати тысяч рублей с максимальными надбавками, дежурствами и прочим. Не то, не то… А, вот: частная клиника, двадцать пять тысяч… Вот уже что-то. Эндокринолог, прием, выезды на дом к постоянным клиентам за отдельную плату. С 8 до 16… ежедневно. Значит, прощай, отделение. Только дежурить можно, и то в выходные. Все равно стоило позвонить.

Трубку взяла приятная дама и, немного пообщавшись, пригласила в воскресенье прийти на собеседование. Ну что ж, утром после дежурства и сбегаю.

Я выключила компьютер и еще минут двадцать сидела в полной тишине с закрытыми глазами. Очнулась – часы на стене отметили ровно четыре.

После работы Славка подвез меня до школы.

– Ну что делать будете с принцесс?

– Сегодня бассейн, вечером доразбираем вещи и сходим в магазин за продуктами.

– Понятно. Я думаю, не стоит вас пока дергать. Надо обжиться. Может, мне прийти в воскресенье после обеда?

– Давай лучше вместе куда-нибудь сходим, а потом уже гости.

– Как скажешь. У тебя опыта больше.

– Ну да, пока что так.

На самом деле мы обе, я и Катька, находились немного не в себе: возбужденно перемещались по нашему новому жилищу, перекладывали что-то куда-то на более подходящее место, забыли про уроки и еду, вечернее купание. Очнулись мы только около десяти вечера. Я наспех пробежала по школьному дневнику и только потом сообразила, что завтра суббота и сильно напрягаться нет необходимости, так что мы наконец расслабились и проглотили все те же хлопья для завтрака. От полного бессилия я решила только лишь почистить зубы. Опять быстрый сон. Я улеглась рядом с Катькой и почти тут же отключилась.

Ведь не спрашивает о Вовке. Даже перед сном. Хотя… забыла ты, мамочка: ребенок уже давно не спрашивает о нем ни утром, ни днем, ни вечером. А может быть, теперь и я перестану просыпаться в том самом полуреальном бреду. Может, даже прекратятся так ужасно связанные с настоящей жизнью сны, и мое полусумасшествие теперь закончится. Очень может быть.

Утром через занавески пробивалось яркое солнце. Слишком много событий, все вокруг неслось с безумной скоростью, не давая возможности глубоко анализировать и хорошо обдумывать свои решения и действия. Катька отправилась на побывку к бабушке, чтобы рассказать все невероятные новости последних дней, так что в воскресенье можно было ожидать подробного расспроса.