В саду слышались голоса. Петя обошел дом и увидел подчерешнями каких-то людей. Слышался стук топора, повизгиванье пилы. Вдалекепрошел незнакомый парень, неся на плече грубую, новую лесенку, по-видимомутолько что сколоченную из горбылей. Другая такая же лесенка уже была прислоненак дереву, и на верху ее стояла босая девочка, держась одной рукой за ветку,согнутую под тяжестью желтой черешни, а другой заслоняясь от солнца, которое толькочто вышло из моря и било в глаза слепящими, но еще холодными лучами.

– Петя, идите сюда! – закричала девочка.

Петя узнал Мотю.

– Ты что здесь делаешь? – спросил он, подходя.

– Вашу фрукту собираю! – ответила девочка весело, и Петязаметил корзину, висевшую на ее локте. – А вы нас совсем забыли, – прибавилаона, вздохнув. – Никогда к нам не зайдете на Ближние Мельницы.

У нее на ушах висели в виде сережек черешни, отчего онапоказалась Пете еще более хорошенькой, чем раньше.

– Вот видите, – продолжала она, смеясь, проворно обрываяягоды и бросая их вместе с листиками в корзинку, – мы уже здесь работаем большечасу времени, а вы только еще открыли свои глазки. Нельзя быть таким ленивым!Вас за это бог накажет.

И она так громко засмеялась, что даже поскользнулась.

– Ой, держите меня, падаю! – крикнула она, но удержалась, ина Петю из корзины посыпались черешни.

– Нет, кроме шуток, что здесь происходит? – спросил Петя.

– Будто вы сами не видите, – ответила Мотя. – Ваши знакомыепришли снимать урожай, чтобы он даром не пропал.

Петя оглянулся по сторонам. Всюду – под деревьями и надеревьях мелькали люди, более или менее знакомые ему по Ближним Мельницам.Среди них Петя с удивлением узнал дядю Федю, Синичкина, старого железнодорожника,девушку-учительницу и еще кое-кого из гостей и постоянных посетителей Терентия.Были здесь также Мотин брат Женька со своими приятелями ближнемельничнымимальчишками, которые сидели на деревьях, как обезьяны, с удивительной ловкостьюи быстротой наполняя черешнями свои картузы, лукошки и ящички из-под ирисок.Всюду мелькали белые босые ноги, загорелые руки, цветные ситцевые рубахи.Слышались звонкие голоса, смех, шутки, прибаутки.

Не успел еще Петя как следует понять смысл этого веселогонашествия, как к нему подбежал Гаврик, неся на плече ворох старых мешков ирогож.

– Держи, хватай, раскладывай под деревьями! – сказал он,запыхавшись, и бросил Пете на руки несколько мешков.

Чувствуя, что происходит что-то очень хорошее, и невольноподдаваясь общему бодрому, веселому настроению, Петя стал проворно раскладыватьпод деревьями мешки, ползая вокруг них на коленях и старательно разглаживаяладонями складки.

Скоро на них из корзинок, картузов и передников с мягкимстуком посыпалась крупная, спелая черешня.

Когда разбуженная непонятным шумом тетя вышла из дома, тосначала ей показалось, что мадам Стороженко уже вступила во владение усадьбой иэто ее молодцы грубо и бесцеремонно грабят сад. Хотя она успела примириться смыслью, что это неизбежно, однако теперь, увидев, как чужие люди на ее глазахрвут черешню, она побледнела и крикнула слабым голосом:

– Как вы смеете! Кто вам позволил! Разбойники!

– Не-е-ет, что вы! – даже не сказал, а как-товкрадчиво-нежно пропел Гаврик, который как раз в это время проходил мимо тети,волоча за собой лестницу. – Это все свои, наши, с Ближних Мельниц. Вы, ТатьянаИвановна, не беспокойтесь. Ни одна ягодка не пропадет – за это я вам ручаюсьчем хотите. Ну конечно, может быть, кто-нибудь одну-две и положит нечаянно себев рот так ведь это же ничего не составляет! Вы же сами видите, какой шикарныйурожай. Дай бог каждому на пасху! Вы за него возьмете в розницу не меньше, какпо три карбованца за пуд. А этой старой базарной шкуре вот! – И Гаврик показалв пространство кукиш.

– Постой, ты мне все-таки объясни… – сказала тетя,всматриваясь в сердитое, решительное лицо Гаврика и стараясь понять, что всеэто значит.

– Вы на нас, конечно, не серчайте, что мы вас не спросили, –сказал Гаврик, – но где ж там было спрашивать, когда теперь, как говорится,один день целый год кормит. Упустишь время – не воротишь. А нам еще пришлосьгорбыли доставать, мешки, рогожи и всякую такую ерунду. А что? Может быть, нет?Или, скажете, лучше, чтобы эта базарная шкура сделала с вас нищих? Да никогда этогоне будет в жизни! Хватит! Насосались нашей крови! Прошло то время, когда мыстояли перед ними, как бараны…

Тетя смотрела на Гаврика, на его воинственную фигуру, на егопо-мальчишески облупленный нос и по-мужски серьезные, сердитые глаза, которыеобъяснили ей все гораздо лучше, чем слова.

Может быть, она еще и не понимала всего, но, во всякомслучае, поняла главное: им на помощь пришли хорошие люди с Ближних Мельниц, итеперь снова появилась надежда на спасение. В тете сразу заговорила хозяйка.

Она наскоро повязала голову платком и побежала под деревья,всюду наводя порядок. Она приказала перетащить мешки и рогожи так, чтобы неприходилось слишком далеко бегать, велела ссыпать черешню строго по сортам,весело прикрикнула на мальчишек, чтобы они поменьше ели, а побольше собирали,послала Гаврилу принести несколько ведер воды для питья, а потом сама полезлапо лесенке на дерево, надела на уши черешни и, во весь голос запев украинскуюпесню «Сонце нызенько», стала проворно обрывать ягоды, бросая их в старуюшляпную картонку.

Ах, какой это был чудесный, горячий денек! Давно уже Петя неиспытывал такого прилива бодрого, веселого счастья. Правда, ему не досталосьлестницы и не пришлось рвать черешни с дерева, что, конечно, было наиболееинтересно. Но бегать внизу под деревьями оказалось тоже совсем не плохо. То идело из шумящей листвы к нему опускалась полная, тяжелая корзинка, он ееподхватывал, высыпал содержимое в кучу и, уже легкую, почти невесомую,возвращал назад, подбрасывая ее головой, а сам бежал к другому дереву, где егоуже ожидала новая тяжелая корзинка.

Руки сладко ныли от этой беспрерывной гимнастики, и былонеобыкновенно приятно видеть, как на глазах растет куча темных, лакированныхягод, живописно перемешанных с листьями, по которым ползали осы.

Петя обслуживал десять деревьев. Почти каждую минуту егокто-нибудь звал, чтобы передать наполнившуюся корзинку. Но чаще всего слышалсяголос Моти:

– Петя, идите сюда, у меня уже! Где вы там болтаетесь?Нельзя быть таким ленивым! Держите!