эхо-камере и изнывающий без свежих новостей, настоятельно просил Мендосу писать ему о действиях Дрейка и других английских пиратов, «поскольку теперь оттуда до меня не доходит никаких вестей, кроме ваших». Хотя инициативу, казалось, перехватили Джон Хокинс и Уолтер Рэли, пользовавшиеся в то время явной благосклонностью королевы, все мысли Филиппа II по-прежнему занимал рыжеволосый пират, хищно поглядывавший на Испанию. «В особенности сообщите, отплыл ли из Англии флот Дрейка или другой флот, и если да, то с каким количеством кораблей и людей».

К августу до Испании дошли слухи, что Дрейк «бросил якорь у острова Уайт с 24 хорошо вооруженными кораблями, хотя о его намерениях ничего не известно». Распространялись ненадежные сведения, будто он ожидает указаний от «французских гугенотов» (протестантов), а Елизавета приказала ему не выходить в плавание «до дальнейших указаний, чтобы не оставлять побережье без кораблей».

Следующие месяцы принесли Елизавете I очередное зловещее напоминание о том, как беззащитен английский престол и ее жизнь. Развернувшаяся в 1583 г. цепь событий должна была привести к свержению Елизаветы и воцарению католички Марии Стюарт, королевы Шотландии, – они получили название Трокмортонского заговора, по имени Фрэнсиса Трокмортона, кузена одной из фрейлин Елизаветы. Трокмортон служил посредником в тайной и крайне компрометирующей переписке между Мендосой и Марией Стюарт. Курьер, доставлявший сообщения, рассказал об этом статс-секретарю Уолсингему, и тот отреагировал без промедления – в ноябре арестовал Трокмортона, и у него в руках оказался список английских католиков, поддерживавших Марию.

Уолсингем обнаружил, что изменник Трокмортон отправлял важные документы Мендосе. Поскольку тот пользовался дипломатическим иммунитетом и его нельзя было арестовать, ему лишь сообщили, что его участие в заговоре Трокмортона «нарушает покой Английского королевства». В ответ он сказал английским чиновникам: «Передайте вашей госпоже: Бернардино де Мендоса рожден не для того, чтобы нарушать покой королевств, а для того, чтобы завоевывать их».

После этой дерзкой выходки его выслали из Англии в январе 1584 г. – он был последним испанским дипломатом в правление Елизаветы I. Фрэнсиса Трокмортона подвергли пыткам, чтобы добыть нужные сведения, и казнили в июле. Марию Стюарт поместили под строгий арест. Неудивительно, что Елизавета, осажденная со всех сторон, возлагала на Дрейка столько надежд. Его лояльность не вызывала сомнений. Дрейк требовался ей, чтобы защитить королевство и сохранить свою жизнь, порой буквально висевшую на волоске.

Покушения на королеву продолжались с пугающей частотой. В 1586 г. Уолсингем раскрыл сложную схему, участники которой собирались убить королеву, возвести на трон Марию Стюарт и в перспективе способствовать вторжению испанского короля в Англию. Во главе заговора стоял Энтони Бабингтон. Судя по обнаруженным документам, Мария (кто бы мог подумать) знала об этих планах и поддерживала их. Как она могла? Но сомнений не оставалось – она была замешана в этом деле. «Пусть вступит в силу великий заговор», – заявила она в письме и скрепила его своим именем. Этим документом она предопределила свою судьбу жертвы, мученицы и заклятого врага Елизаветы I.

Заговорщики понесли суровое наказание. Джон Баллард, выступавший за насильственную католическую реставрацию, был казнен вместе с шестью сообщниками 20 сентября. «Вы намеревались убить Ее Величество королеву, – провозгласил шериф перед собравшейся поглазеть на казнь толпой. – Вы намеревались разграбить Лондон и уничтожить государство». Балларда вздернули на виселице, после чего кастрировали, выпотрошили и четвертовали. Когда его голову подняли на пике перед толпой, люди принялись хором восклицать: «Боже, храни королеву!» В тот же день состоялось еще шесть казней – палач с головы до ног был перепачкан кровью. Еще несколько казней запланировали на следующий день.

Чтобы продемонстрировать милосердие, приговоренных приказали перед четвертованием повесить до смерти. Королева и ее советники выбрали самую суровую меру наказания, так как полагали (не без оснований), что жизнь Елизаветы I и будущее протестантской Англии находятся в серьезной опасности. Покушения происходили регулярно, а пистолеты новой модели были достаточно малы, чтобы потенциальный убийца мог спрятать оружие в глубоком кармане.

Но, несмотря на опасность, Елизавета I не могла отгородиться от мира – она лучше, чем кто-либо другой, понимала, как важно показываться на публике, играть роль народной королевы. Можно поспорить, что суровые кары имели обратный эффект и вместо того, чтобы запугать и подавить несогласных, только подогревали протест. Елизавета I так и не смогла заслужить доверие католиков, а после казни Марии Стюарт это стало вообще невозможно. Правление Елизаветы I, при всем его великолепии, проходило в вечной тени смертельных угроз и постоянной тревоги.

Все это время католическая претендентка на трон Мария Стюарт (Мария Шотландская), соперница Елизаветы I и ее двоюродная племянница, постоянно обращалась к ней с просьбами о защите. Но Елизавета воспринимала мольбы Марии и само ее существование как смертельную угрозу. Нельзя сказать, что она не имела для этого никаких оснований: королев могло быть две, но трон был только один. В прошлом Мария утверждала, что именно она, а не Елизавета, должна наследовать трон Англии, и английские католики до сих пор считали ее законной правительницей. Вдобавок ее поддерживала Испания.

Елизавета I, действуя через посредников, добилась того, что 25 октября 1586 г. Марию осудили за измену и приговорили к смертной казни. Зайдя так далеко, Елизавета, как это часто случалось, начала колебаться, опасаясь, что убийство королевской особы создаст неблагоприятный прецедент. Что, если союзники Марии в отместку решат убить ее саму? Что, если казнь спровоцирует вторжение католиков в Англию или католический мятеж внутри страны? Жизни Елизаветы I угрожали интриги придворных, мятежи ирландских крестьян и смертельные болезни. Но Мария представляла самую большую опасность.

Наконец, 1 февраля 1587 г. Елизавета отбросила сомнения и подписала смертный приговор. Ее одолевали двойственные чувства: с одной стороны, она совершала тяжкий грех, но с другой – делала это ради защиты государственного суверенитета.

Последние часы своей жизни Мария Стюарт провела в молитве. Утром 8 февраля ее слуги и палачи сняли с нее верхнее платье, оставив бархатную нижнюю юбку багрянобурого цвета, ассоциировавшегося с мученичеством, и черный атласный лиф. Глаза Марии завязали белой, расшитой золотом вуалью. Она опустилась на подушку перед плахой, положила на нее голову, вытянула поверх руки и произнесла последние слова: «В руки Твои, Господи, предаю дух мой».

Первый удар палача пришелся в затылок, второй разрубил шею. Палач поднял отрубленную голову и показал толпе, провозгласив: «Боже, храни королеву». В этот момент каштановый парик слетел с головы Марии Стюарт, обнажая короткие седые волосы. Ее любимый терьер, во время казни прятавшийся у нее под юбками, весь залитый кровью, отказывался расстаться с хозяйкой, пока его не оттащили. Окровавленную одежду Марии сожгли до последнего лоскута.

Елизавета I прикладывала массу усилий, чтобы дистанцироваться от казни Марии Стюарт. Она утверждала (пожалуй, даже слишком настойчиво),