Во второй половине дня 29 апреля Дрейк вошел в гавань Кадиса, одну из старейших гаваней в Западной Европе. Веками финикийцы, карфагеняне, мусульмане и римляне захватывали и снова теряли этот портовый город. Юлий Цезарь, стоя здесь, сравнивал себя с Александром Македонским и сожалел, что по сравнению с ним добился совсем немногого. Христофор Колумб отправился из Кадиса в свое второе и четвертое плавания. Город стал символом испанских завоеваний и морского господства Испании.

В тот день акробаты и музыканты на городской площади развлекали собравшихся зевак – вино лилось рекой, вокруг царили суматоха и веселье. Когда на горизонте появились паруса Дрейка, люди сначала приняли их за корабли вернувшегося испанского флотоводца Хуана Мартинеса де Рекальде. Чтобы сохранить иллюзию, Дрейк не поднимал флагов. Два корабля под командованием дона Педро де Акуньи, испанского военного офицера, прославившегося храбростью в битве при Лепанто много лет назад, подошли к ним, пытаясь опознать неизвестных. Подпустив их на расстояние выстрела, Дрейк открыл огонь, заставив корабли Акуньи отступить. С квартердека «Элизабет Бонавентуры» зазвучали трубы и загрохотали барабаны, эхо разнеслось над водой. Началась битва.

Подвыпившая толпа на берегу с недоумением смотрела на это зрелище. Вскоре раздались крики «Эль Драке!», и женщины с детьми бросились в укрытие за стенами замка. Спешка обернулась паникой. Ворота замка захлопнулись, и 25 женщин и детей раздавило насмерть, прежде чем привратник успел что-то предпринять. Горожане объединялись, чтобы защитить свои дома, но не имели ни оружия, ни опыта, чтобы противостоять неожиданной напасти. Стоявшие в гавани вооруженные испанские галеоны производили успокаивающее впечатление, но они были слишком большими и неуклюжими и не могли маневрировать в бухте. Каждый из кораблей Дрейка, меньшего размера и более маневренный, обладал большей огневой мощью, чем все стоявшие в гавани испанские суда.

Под натиском англичан испанские галеоны бежали в направлении порта Святой Марии, в нескольких милях к северо-востоку от Кадиса. Хотя на мелководье им приходилось нелегко, они попытались дать отпор кораблям Дрейка. Их пушки нацелились на английских захватчиков и выстрелили, но безрезультатно. Ни один английский корабль не пошел ко дну, ни один английский солдат не погиб. Возможно, испанский порох был слишком дорог, чтобы тратить его даже в такой чрезвычайной ситуации. Возможно, испанские канониры не слишком хорошо знали свое дело. За время набегов на испанские гавани по всему миру Дрейк хорошо изучил многочисленные недостатки якобы непобедимой военноморской машины Испании. В это было трудно поверить, но покоряющий мировые океаны флот действительно почти не умел защищаться, и Дрейк не собирался упускать выпавшую возможность.

Когда корабли Дрейка вошли в гавань, Акунья развернул оставшиеся испанские галеры и открыл огонь по захватчикам. Английские орудия, обладавшие большей дальнобойностью, без труда рассеяли испанские корабли. После этого Дрейк напал на вооруженный генуэзский торговый корабль и быстро захватил его, а также один бискайский галеон. Всего он взял пять торговых судов, направлявшихся в Индию, и галеон, принадлежавший маркизу де Санта-Крусу. Его люди принялись грабить эти корабли, а покончив с этим, подожгли их в назидание всем, кто собирался бросить вызов англичанам. Это была в высшей степени профессиональная демонстрация возможностей английского пиратства.

«Мы обнаружили много кораблей, – писал Дрейк через восемь дней после этого случая. – 32 корабля чрезвычайной грузоподъемности, из них многие доверху загружены провизией и готовы отправиться на снабжение флота Короля, намеренного со всей возможной скоростью выступить против Англии; эти корабли мы взяли на абордаж и после того, как перенесли к себе всю провизию, какую сочли нужной, сожгли».

Всего за несколько часов с момента прибытия Дрейк нанес испанцам значительный ущерб, и если бы он снова вышел в открытое море и направился в Плимут, этого уже было бы достаточно – он смог наглядно показать, что с Англией шутить не стоит. Но он только начал. Когда испанские корабли оказались в его власти, он решил выместить на них накопленную за всю жизнь обиду на Испанию и отплатить за все, что испанцы сделали с ним и с его близкими. Почти на всех торговых судах, стоявших на якоре в гавани Кадиса, не было ни команды, ни парусов. Они были совершенно беспомощны.

Для Дрейка, стремившегося отомстить испанцам, они служили идеальной мишенью – большие, обездвиженные и доверху загруженные провизией и товарами. Дрейк приказал стайке пинасов и других малых судов своего флота рассеяться среди этих дремлющих остовов, взять их на абордаж и забрать все, что можно унести. На некоторых кораблях очнувшиеся испанцы рубили якорные канаты и дрейфовали в безопасную внутреннюю гавань, другие пытались искать укрытия под защитой пушек Пуэрто-Реаль.

Ночью галеры Акуньи осветили небо пушечными выстрелами и осыпали корабли Дрейка ядрами. Орудия из Пуэрто-Реаля тоже вели огонь, но без особого успеха. Испанским галерам удалось захватить один английский пинас и взять в заложники пятерых моряков – ничтожное достижение. Ближе к рассвету испанские корабли направились к Пуэрто-де-Санта-Марта, пытаясь время от времени совершать оборонительные маневры. Дрейк сохранял преимущество.

На следующий день на место прибыл герцог Медина-Сидония с тысячным подкреплением – артиллерией, пехотой и кавалерией. Численный перевес был явно не на стороне Дрейка, однако приближаться к нему испанским войскам было слишком опасно. Лучшее (по сути, единственное), что мог сделать Медина-Сидония, – это помешать людям Дрейка сойти на берег и начать грабить ничего не подозревавшие города.

Дрейк бесстрашно направил свой флот во внутреннюю гавань в поисках кораблей, сбежавших прошлым вечером. В этой части бухты было неглубоко, и «Элизабет Бонавентура» села на мель. Решив пожертвовать большими судами, Дрейк велел своим войскам перебраться на пинасы и малые корабли. Тем временем в схватку вступили другие корабли. Крики и оглушительный грохот пушек разносились по всей гавани, клубы дыма поднимались к небесам.

Следующие два дня, писал Дрейк, «мы по-прежнему подвергались опасности: грохотали городские пушки, с другой стороны ревели орудия 12 галер, однако же мы смогли потопить 2 из них и один большой аргос [крупное торговое судно] и по-прежнему успешно избегали урона от них, неся весьма небольшие потери. Отправляясь в обратный путь, мы забрали с собой 4 корабля с провизией, к великому ужасу наших врагов и чести для себя, о чем сообщило мне весьма любезное письмо, написанное и отправленное под флагом перемирия доном Педро, главным на галерах».

Чтобы защитить сухопутный вход в Кадис, Медина-Сидония принялся укреплять мост через Рио-Санкти-Петри. Поскольку флот Дрейка находился в пределах досягаемости, Медина-Сидония приказал вытащить на мыс две бронзовые пушки и