– Ну и узлов ты навязал, умелец…

– Она того стоит, – отозвался Иггельдустало. – Сумела же освободиться…. Да перережь просто.

– Нельзя, последняя веревка.

– У тебя в мешке еще одна, – уличил Иггельд.

– То запас, – ответил Ратша, ничуть несмутившись. – Без него нельзя.

Веревка наконец соскользнула с ее кистей. Блестка поднялась,Ратша тут же предупредил:

– Я пойду с тобой!

Иггельд прошипел, морщась от боли:

– Это лишнее… Я ж говорю, для них нарушить слово –это хуже, чем смерть. Это бесчестье.

Блестка гордо прошла мимо, Ратша остался как дурак с ножом вруке. Она чувствовала, как он сверлит ей спину недоверчивым взглядом.

Тень от деревьев упала на голову и плечи, на миг мелькнулострастное желание снова ринуться со всех ног. Не может быть, чтобы не обогналаэтих неуклюжих толстых куявов с жирными животами… И хотя не толстые и тем болеене жирные, но все равно толстые и жирные, а к тому же трусливые и бесчестныеслабые червяки, один переел, быстро не побежит, а второй едва ноги волочит,потерял много крови…

Иггельд и Ратша с подозрением наблюдали, как она присела втени у ближайшей сосны. Там, среди вылезших на поверхность корней, зеленеет нето густой мох, не то низкорослая неопрятная трава. Тоненькая фигурканаклонилась до самой земли, женщина не то нюхала, не то жевала траву, словнокоза, от которой артанские женщины не очень-то отличаются, потом Иггельдувидел, как пленница начала отщипывать отдельные стебельки.

Ратша сказал нервно:

– Уверен, что не убежит?

– Не убежит, – ответил Иггельд, хотя именно теперьв душу закралось сомнение. Что ей стоит вскочить и ринуться в лес? Ратша бегаетплохо, в лесу сразу заблудится, а он, если честно, выдохся от недавнего бега.Да и рана не даст мчаться с прежней легкостью. – Нарушить слово –запятнать себя бесчестьем.

– Да, но если слово дадено врагу?

– Все равно.

– А если слово дано вынужденно? – спросил Ратшаковарно.

Иггельд нахмурился, а рана в боку завопила от боли. Конечно,женщина у них в плену, ее слово можно считать вынужденным, а данноеслово – военной хитростью, с другой стороны, ее за язык никто не тянул…

– Надо ее вернуть, – сказал он. – Что-тодолго копается.

Ратша с готовностью вытащил меч, оба поднялись, но не успелисделать и шага, как пленница тоже поднялась и, придерживая у груди ворох травы,направилась в их сторону. Ее большие глаза вопросительно смотрели на мужчин.Ратша закашлялся, поспешно вытащил точильный камень, пару раз провел по лезвию,огляделся, сел поблизости и принялся вжикать по стальной полосе с такой силой,что полетели искры.

Иггельд чувствовал, что выглядит глупо, но Блестка, похоже,не обратила внимания, сказала быстро:

– Сядь. Позволь, я осмотрю рану.

Иггельд послушно сел. Она сняла повязку, Иггельд заскрипелзубами, когда отдирала присохшую кровь.

– Зверь… Сколько будешь мстить?

– Всю жизнь, – ответила она тут же. – Язнала, что куявы слабые и нежные, но не думала, что до такой степени. Ну прямцветочек…

Он стиснул челюсти и позволил ее пальцам щупать рану. Отпрохладных листьев словно бы полегчало, но это явно обман. Тут он заметил, чтоона жует стебельки, прикладывает потом, спросил подозрительно:

– А у тебя слюни не ядовитые?

– У меня слюна, а не слюни, – отрезала она. –А ты что, еще ничего не чувствуешь? Да ты прямо дерево!

Он прислушался и с изумлением отметил, что боль медленноуходит. Блестка смотрела выжидающе, в глазах он с чувством неловкости увиделсочувствие.

– Да вроде что-то происходит, – огрызнулсяон. – Бок уже немеет. Скоро я весь… занемею?

– Скоро, – ответила она зловеще. – Как тольконас отыщут артане!

Ратша подошел, уставился хмурыми глазами. Иггельд проговорилслабо:

– Боюсь, придется заночевать.

Ратша нахмурился сильнее, глаза повернулись в сторонупленницы, а пальцы сами по себе пощупали рукоять меча.

– Эта ведьма тебя… отравила?

– Нет, – поспешил сказать Иггельд. – Нет, намне заживает, я чувствую. Но это отнимает силы… и жутко хочу спать.

– Что, – спросил Ратша недоверчиво, –настолько сильно, что не усидишь? Мы могли бы и ночью… Летали ж!

– Усидеть можно и привязанным, – возразилИггельд. – Но управлять…

Ратша скривился.

– Да, этот гад никого больше не слушается. Ладно, есливыживем, будем единственными из героев, что забрались на земли Артании такдалеко… и провели здесь две ночи! Ну, красавица, давай передние лапки!.. Нет,протяни вперед. На этот раз я тебя не только свяжу, но и привяжу…

Она спокойно протянула руки. Он связал крепко,безжалостно – перемирие, как все понимали, кончилось. Длинный конецверевки Ратша привязал к своей ноге. Теперь артанка снова свободна от любыхобязательств.

– Есть только два способа, – сказал онспокойно, – как управлять женщинами… Но только никто их не знает. Так чтопобудь на веревке. Как коза!

– Скотина, – произнесла она без выражения.

– Если женщина, – сказал Ратша, продолжаяподбрасывать веточки в костер, – называет мужчину скотиной, значит, он всесделал правильно.

Костер разгорелся ярче, и сразу же мир вокруг потемнел,превратился в ночь, а на темно-синем небе заблистали первые звезды. Лунавыплыла бледная, болезненная, мелкая, свет от нее падал почти незримый,призрачный.

Ратша с удовлетворением отодвинулся, багровый светподсвечивал его лицо снизу, превращая в страшноватое чудовище. Иггельд совздохом облегчения лег, одну ладонь, как ребенок, положил под щеку. Всемолчали, Ратша наконец поинтересовался:

– Что твоя пленница говорит?.. Не обещает ночьюзарезать нас и дракона?

Иггельд буркнул:

– Это с тобой беседует. Со мной – молчит.

– Если женщина молчит, – сказал Ратшанаставительно, – слушай внимательно!

– Только и остается, – ответил Иггельд негромко. –Что делать, она же из благородных, сам видел ее богатства! А я лет до восьмивообще думал, что меня зовут «Заткнись».

Блестка повернула голову, в ее глазах недоверие. Он застыл,потрясенный, она улыбнулась ему, он понял впервые в жизни, как выглядит настоящаяискренняя улыбка. В глазах загорелись искорки, потом засияли звездным блескомглаза целиком, крупные губы стали ярче, пунцовее, чуть дрогнули уголки рта,губы маняще приоткрылись, он успел на краткий миг увидеть ряд… нет, даже неряд, а только короткую вспышку молнии от ее идеально ровных и белых зубов.Точеный нос чуть укоротился и забавно задрался кверху, Иггельд успел увидетьямочку на упругой розовой щеке…