Он начал объяснить, что недавний спектакль был разыгран для спасения домика Густолеса, но затем непроизвольно вспомнил о предлагаемой дядюшке квартире взамен дома. От квартиры Густолеса мысль логически перепрыгнула на квартиру, предложенную Алине. А когда Эдик начинал думать об Алине, то все вокруг принимало романтический лад.

— Это все заварил мой дядюшка, — соврал Эдик и облегченно вздохнул, ибо его дальнейшая ложь теперь походила на правду. — Иван Петрович безумно влюбился в Погудкину и мечтает покорить ее сердце. Но опасается, как бы она ни дала ему от ворот поворот из-за его профессии и возраста.

— Твой дядюшка очень даже хорошо выглядит! — возразила Алина. — Как Виктор Гюго на портрете в учебнике.

— Здесь ты права. Наш Гюго еще о-го-го! Но он опасается, что его профессия разочарует Викторию.

— Напрасно. Хорошая профессия.

— Согласен. Это намного лучше, чем жадный застройщик.

Алина не считала Додунского жадным, но возражать не стала.

— Дядюшка придумал историю с черепом, чтобы сохранить свой дом, — сказал Эдик.

— Так все, что вы наговорили, неправда?! И нет переходного звена от обезьяны к человеку?

— Как это нет?! Обязательно есть! Но пока еще не обнаружено. У Менделеева в его таблице тоже многих элементов поначалу не хватало. Но они имелись в природе и вскоре их открыли.

— Вот и ваш обман когда-нибудь откроется.

— Не откроется. Все улики спрятаны в банке Додунского.

— Вы и Николая Егоровича впутали в эту историю?

— За него не волнуйся — он ничего не знает. А если узнает, то выйдет сухим из воды — комбинатор еще тот! А вот когда Виктория узнает правду о дядюшке, случиться беда. Для него упасть в глазах Виктории хуже, чем сорваться с крыши.

— Он так сильно ее любит?

— Совсем голову потерял. Взял и зачем-то придумал глухонемую обезьяну. Слава богу, она теперь в банковской ячейке и никому ничего не расскажет.

— Я тоже обещаю молчать, — сказала Алина.

Алина стойко и честно пыталась сдержать свое слово до тех пор, пока не поняла всю абсурдность своего обещания. То, что это несусветная глупость, Алина догадалась сразу же, как только Виктория сообщила ей, что влюбилась в москвича Фокина. А ведь всем хорошо известно, если человек влюбился, то профессия возлюбленного для него по боку?! Да будь он хоть рецидивистом, разве это препятствие чувствам?

А вот кто действительно мог пострадать, так это Густолес. От природы он был человеком совестливым, и как человек, обремененный столь серьезным недостатком, после разоблачения обязательно стал бы изводить себя ненужными укорами.

Так что Алина решила поделиться тайной с Викторией только из сострадания к Густолесу. Поступок Алины был вдвойне благороден, ибо и сама она могла вся измучаться, изнывая под бременем чужого секрета.

— Ах, Виктория, как я тебе завидую! — вздохнула Алина. — Профессор Фокин только и говорит о тебе. Он готов сделать все, чтобы завоевать твое сердце.

При упоминании о Фокине сердце самой Виктории сделало несколько неритмичных прыжков.

— А ты откуда знаешь? — превозмогая сердцебиение, спросила девушка.

— Эдик рассказал. Он говорит, что профессор надоел ему — расспрашивает о тебе и днем и ночью.

— Ах! — вырвалось у Виктории при упоминании о ночи.

— Он готов на любые сумасбродства вдобавок к тем, которые уже совершил.

— Ничего он не совершил. Вел себя очень прилично.

— Ты еще не все знаешь…

В этом месте Алина сделала паузу. Но когда поняла, что длить ее, вернее, истязать подругу, просто бесчеловечно, продолжила.

— Он согласился поменять свою фамилию и профессию, лишь бы предстать перед тобой в выгодном свете! Густолес почему-то предположил, что тебе не понравится его фамилия.

— Какой Густолес? — Виктория нахмурилась, посчитав, что Алина зачем-то уводит ее от волнующей темы.

— Его настоящая фамилия — Густолес.

— Ивана Петровича?

— Да. Имя и отчество он сохранил. Но если захочешь, он и от них откажется. Поменял же он ради тебя профессию! Иван Петрович вовсе не профессор, а бригадир слесарей. Еще недавно работал на заводе Додунского.

Алина внимательно следила за реакцией подруги, пытаясь определить, как отзовутся ее слова?

Благодарные слезы хлынули из глаз Виктории.

— Бедный Иван Петрович! Зачем он так истязал себя?!

У Алины отлегло от сердца — она в очередной раз убедилась, что разглашение чужих тайн равносильно врачеванию.

Виктория смахнула счастливые слезы.

— Я представляю, как ему сейчас плохо! Ради меня он пошел на обман и теперь не знает, как открыться. Надо ему помочь?

Алина согласилась.

— Конечно. Только надо обращаться с ним деликатно. Поначалу сделаем вид, что ничего не знаем. А затем постепенно станем освобождать его от вранья, аккуратно обдирать слой за слоем.

— Лишь бы не поранить его при обдирке, — шмыгнув носом, сказала Виктория.

Письмо Фокина

Примерно в тот же день, когда состоялся разговор девушек, на имя Ивана Густолеса пришло письмо. Неприятней его могла быть разве что повестка из прокуратуры.

— Дядюшка, поздравляю! — сказа Эдик, взглянув на адрес отправителя. — Вы переписываетесь с самим собой.

Эдик распечатал конверт.

«Уважаемый Иван Петрович! — говорилось в письме. — Я не знаю ни номера Вашего телефона, ни адреса электронной почты, поэтому вынужден прибегнуть к старинной форме связи.

Вчера мои коллеги в интернете случайно увидели заметку со ссылкой на «Посторомкинский вестник». В ней говорилось, что профессор Фокин ознакомился с останками древнего захоронения, обнаруженными в вашем городе, и якобы установил, что останки эти принадлежат доселе неизвестному примату, который является переходным звеном от обезьяны к человеку. Тем самым ставится точка в затянувшемся споре по поводу теории Чарльза Дарвина.

Мои коллеги попросили меня рассказать об уникальной находке, а я слухом не слыхивал о ней, никогда не бывал в Посторомкино и даже с трудом отыскал его на карте. По этой причине для меня остаются неясными истоки публикации. Или это чей-то несерьезный розыгрыш, или существует мой однофамилец, работающий в том же направлении? Если такой человек существует, хотел бы связаться с ним. Также, если в Посторомкино действительно обнаружены костные останки неизвестного происхождения, был бы очень признателен за возможность получить хотя бы небольшой их фрагмент для исследований.

Буду благодарен, если разъясните происходящее. А я со своей стороны готов провести серьезную экспертизу находки, ежели таковая имеется.

С уважением, доктор биологических наук, профессор Андрей Николаевич Фокин».

Эдик поднял голову от письма, написанного головоломным почерком, и тут же получил награду за каторжный труд дешифровальщика.

— Какого черта ты выдал меня за этого Фокина?! — воскликнул Густолес. — Не мог придумать другую фамилию?

— Да сколько угодно. Но надо было, чтобы всякий неверующий Фома поверил.

— И что теперь?!

— Дядюшка, зачем возмущаться? Откуда я