Нечаянное ограбление

В следующем материале Виктории основательно доказывалось неблагородное происхождение человека от обезьяны. Статью снабдили уникальным снимком, дополненным двумя жирными стрелками. Одна из стрелок указывала на истертые по краям обезьяньи зубы, совсем как у людей. Вторая, верхняя, стрелка обращала внимание, что у владелицы черепа, найденного в Посторомкино, не все было нормально с головой — как у нынешних homo sapiens. Верхняя стрелка акцентировала внимание на четыре отверстия искусственного происхождения на макушке черепа. С какой целью отверстия были сделаны — для вентиляции мозгов или по другой причине? — наукой еще не установлено.

На следующий день после второй публикации Густолес обратил внимание на непривычную тишину за окном — строительные работы у его дома прекратились. Это приободрило Ивана Петровича, чего не скажешь о его племяннике. Эдик тоскливо смотрел на подоконник, где стоял профессионально подправленный, вернее, испорченный череп, взятый под роспись в лаборатории. Его придется возвращать, и можно не сомневаться, анатомические изменения будут замечены. Одним словом, Эдика удручала его способность заглядывать в будущее.

— Плохи наши дела, дядюшка, — сказал он.

— Вот еще глупости! — возразил Густолес, все утро радостно вспоминавший Викторию Погудкину. У него и теперь перед внутренним взором стояло восторженное лицо девушки с распахнутыми глазами, обращенными в его сторону. Губы Ивана Петровича невольно растянулись в улыбку, а по телу прокатилась непривычно теплая волна. Но Эдик настойчиво истреблял приподнятое настроение дяди.

— Да, плохи наши дела! В Москве узнают о вашей находке. Приедут эксперты и выяснят, что вы сознательно заводили их в заблуждение.

— Я?!

— Хорошо, пусть будет «мы». От этого не легче. И Додунский узнает и разъяриться. Напрасно ваша Погудкина упомянула в статье, что он обещал бережно отнестись к месту обнаружения реликвии.

— Моя Погудкина? — еще раз удивился Густолес.

Эдик только отмахнулся.

— Дядюшка, не переигрывайте. И не делайте вид, что ничего не замечаете. Она пожирала вас глазами. Я впервые увидел ваши способности.

— Какие способности?

— Гипнотические — умение внушать любовь.

— Ты заметил ее любовь?

— Трудно не заметить.

— Я был в очках, они все искажают. Но ты прав, сердце что-то подсказывает.

— А что вам подсказывает голова? Что случится после нашего разоблачения?

На Густолеса дохнуло холодком.

— Она меня станет презирать?

— У нее появятся неприятности на работе.

Густолес решительно поднялся на ноги.

— Мы сейчас пойдем в газету и дадим опровержение. А ты возьмешь всю вину на себя!

— Здравствуйте! Мечтаете окончательно рассорить меня с Алиной? Вы заметили, как она лукавила с Додунским? Он предложил ей квартиру, а она обещала подумать!

— А что ты хотел от женщины? Не все они бессребреницы, как моя Виктория — работает за копейки.

— Скоро и этого лишится. Запустила газетную утку, так еще написала, что найденный череп стоит миллион фунтов стерлингов.

— Да она лишь повторила твои слова! — возмутился Густолес, от волнения забегав по кухне. — А давай сообщим, что черепа больше нет — мы продали его иностранцам.

Эдик нехорошо хмыкнул.

— Дядюшка, вы совсем потеряли голову от стволившихся на вас миллионов! Додунский завтра же снесет ваш дом и правильно сделает — миллионеру не пристало ютиться в трущобах? Еще и с налоговой нагрянут. Посчитайте, сколько вы сокрыли доходов?!

Эдик таки добился своего — разрушил благостное настроение дяди.

— Да-а-а… впутал ты меня в историю. Нет, чтобы учиться как следует и вовремя сдать курсовую.

— Дядюшка, не давите на больное. Не дай бог в институте узнают, что эта история исходит от меня.

— Конечно узнают. Кто заставлял Повелителя будущего фотографироваться в редакции?

Лицо Эдика исказилось от боли, словно Густолес приблизился с бормашиной и к его зубам.

Умные люди уверяют, что спасительные идеи приходят в безвыходной ситуации.

— Дядюшка, придумал! — неожиданно воскликнул Эдик и указал на подоконник. — Этот череп у нас украли! Мы имели неосторожность указать его стоимость и поплатились за болтовню.

Густолес облегченно вздохнул, лицо его прояснилось.

— Молодец. Украли и бог с ним — где наше не пропадало? Подумаешь, какой-то миллион. И у Виктории не будет проблем.

Стоило Густолесу подумать о Виктории, как он опять повеселел.

Уже через минуту дядя и племянник отправились в ближайшее кафе отметить рождение гениального плана. А когда вернулись, то убедились в справедливости фразы «бойтесь своих желаний». Черепа на подоконнике не оказалось. Родственники переглянулись, каждый из них подумал, что другой убрал его с подоконника перед выходом из дома. Увы, оба они ошибались. Череп украли. Вместо него на полу появились следы чьих-то сапог, до этого побывавших в глине.

Кому принадлежала воровская обувь установить не представлялось возможным — размер отпечатка был средний и нечеткий. Да и не было полной уверенности в его недавнем происхождении. Возможно на отпечаток раньше просто не обращали внимания.

Когда обыскали весь дом, а черепа так и не нашли, Густолес привел себя в порядок у зеркала и сказал:

— Вот и хорошо! Теперь и обманывать никого не надо. Пойду в редакцию, сообщу о пропаже, и дело с концом.

— Сообщайте. Но сначала подумайте, кем вы предстанете перед вашей Викторией? Фокин вчера уехал, а вместо него появился смахивающий на него Густолес. Перерожденцев нигде не любят.

Густолес остановился у двери.

— Согласен. Кто сейчас любит Додунского? Был уважаемым директором завода, а теперь сделался банкиром и застройщиком.

— Еще и квартиры девушкам предлагает! — добавил Эдик.

Совместное недовольство Додунским достигло такого уровня, что обернулось физическим явлением. Под окнами тормозами скрипнул грузовик (другим автомобилям на стройке делать нечего). Через минуту в комнату вошел Додунский. На ногах у него были грязные резиновые сапоги, что невольно вызывало подозрения. Но когда он сообщил о причине визита, вероятность его причастности к ограблению заметно уменьшилась.

— Я вот что подумал, — сказал Додунский после крепких рукопожатий. — Вы говорите, эта костяшка стоит миллион долларов…

— Фунтов стерлингов, — поправил Эдик.

— Тем более. Такую ценность нельзя хранить дома, она просто обязана находиться в банковской ячейке.

Густолес хотел сказать, что теперь надобность в хранении черепа отпала, но Эдик остановил его, подняв указательный палец вверх.

— А какой банк вы порекомендуете? — спросил Эдик.

Вопрос был настолько абсурдным, что Додунский непроизвольно хмыкнул.

— Конечно мой! У меня в Посторомкино центральный офис, а у других только отделения с двумя-тремя сотрудниками. Там даже штатной охраны нет. А ваша драгоценность должна быть под надежной защитой.

Эдик и Густолес согласились с мудрым, хотя и запоздалым советом.

— Да, под охраной черепу будет уютней, — сказал Эдик, — и нам спокойней.

С этими словами Эдик нырнул в спальню и через минуту вернулся с черепом в руках.