— И кто конкретно их ему даст?

— Ну, этого я не знаю, однако кто-нибудь даст. Николайкого хочешь увлечет своими идеями! Сумеет провернуть любое дело!

— Тебя-то он уж точно увлек и провернул целуюсвадьбу, — пробормотала Мила.

— Я все понял, — встрял в их перепалкуКонстантин. — О визите в редакцию знала ваша сестра, ее муж и главныйредактор журнала Цимжанов.

— А еще, возможно, жена Цимжанова Софья и егосекретарша Любочка Крупенникова.

— То есть неконтролируемое количество народу. Итак, —подвел итог Глубоков, — с мужем вы в ожидании развода уже не живете, сынваш по линии международного обмена учится в Берлине, и из близких людей вквартире постоянно бывает только ваш новый друг Андрей Гуркин. Я верно излагаю?

— Верно, — кивнула Мила.

— А этот Гуркин, он мог бы дать кому-нибудь ваштелефон, чтобы ему сюда звонили? — с необъяснимым любопытством спросил«частный детектив».

— Наверное. Я как-то об этом не задумывалась. Пока, покрайней мере, ему сюда не звонили. А это важно? Вы что, его в чем-топодозреваете?

— Вопросы пока задавать рано. — Константинзахлопнул блокнот, в который по ходу дела записывал все, что егозаинтересовало. — Итак, лично у вас нет ни одной версии?

— Ну… Может, это жена Алика Цимжанова нанялаубийцу? — с кислой физиономией предположила Мила. — Алик говорит, чтоона страшно ревнует.

— Проверим, — пообещал Константин. — Вот вамномер моего мобильного телефона. А это — телефон квартиры наверху. Вы всегдаможете меня позвать, — добавил он. — Да! И попрошу выплатить мне сторублей.

Пряча купюру в карман, он назидательно сказал:

— Если кто-нибудь из ваших знакомых поинтересуется, незвонили ли ему по вашему телефону и не передавали чего, тотчас же сообщите мне!Летите мухой, ясно?

Закрыв за «частным детективом» дверь на замок, Мила всемкорпусом обернулась к Ольге и воскликнула:

— Что-то с ним не то. Одет дорого, но берет слишкомдешево. И эта странная зацикленность на телефоне!

— Тебе просто не понравилась его сногсшибательнаявнешности. Будь я свободной, то не упустила бы своего шанса.

— Возьми да разведись с Николаем.

— А не положила ли ты глаз на моего мужа? — сподозрением спросила Ольга. — Доведешь нас до развода, а потом зацапаешьего!

— Да-да, за такое сокровище стоит побороться.

Ольга тотчас же раздумала дуться.

— Значит, ты остаешься дома? — спросила она.

— Остаюсь. Замки у меня хорошие, над головой поселилсячастный детектив — дешевый, но красивый. И вообще, я стала склоняться к мысли,что стреляли все-таки в Алика. Просто убийце помешало мое присутствие, и онзавалил дело.

— Загляделся на тебя, не иначе, пробормоталаОльга. — Значит, ты сообщишь Алику о грозящей опасности?

— Не представляю, как сказать ему о выстрелах. В тотмомент мы целовались, после чего я ушла из редакции, не просветив его на этотсчет. — В голосе Милы, впрочем, не было уверенности. Ольга этопочувствовала.

— Тогда подожди. Может быть, частному детективу удастсявсе распутать.

— Он не сказал, как его зовут! — внезапноспохватилась Мила. — Ах, какие мы с тобой беспечные! Может быть, он вообщене частный детектив? Аферист, сшибающий стольники у таких дур, как мы!

— Давай позвоним ему на мобильный, — робкопредложила Ольга.

— Звони сама, а я отправляюсь в душ, — отрезалаМила. — Только не исчезай, пока я не выйду. Одной страшно. Шум водызаглушает подозрительные звуки в квартире, я могу прозевать своего убийцу иумереть голой. Это будет особенно отвратительно.

Когда через полчаса она вновь появилась на кухне в махровомхалате и с тюрбаном на голове, Ольга встретила ее радостным сообщением:

— Константин Глубоководный!

— Что это? — опешила Мила.

— Частный детектив. Его так зовут.

— Боже! Что за ужасная фамилия!

— Ты это мне говоришь? До Николая я два года былаТишкиной, а предыдущие три — Мардабрянской.

— В отличие от Глубоководного у тебя был выбор. Так чтотам он?

— Он извинился. Сказал, что старается лишний раз неназывать своего имени без надобности и нам случайно не назвал.

— Ольга, пообещай мне: если со мной что-нибудьслучится, ты все расскажешь Орехову. Пусть защитит нашего сына.

— Но ваш сын в Берлине! И еще я думаю, ты зря решилазасесть в квартире. Лучше жить с нами.

— С тобой и Николаем? Да ты с ума сошла! Мы с твоиммужем, как вода и масло. Я непоправимо изуродую вашу семейную идиллию. Только менявам не хватало!

— Но у тебя в доме есть своя комната! И родители будутсчастливы.

— Конечно. Мама тут же примется меня сватать и в концеконцов спарит с каким-нибудь разведенным сыном старой подруги. Нет уж, пустьлучше меня застрелят.

Она оставалась храброй почти целый день. До тех пор, пока наулице не стемнело. Вот тут-то все ее гусарство испарилось, как утренний туман вясный день. Мила закупорила квартиру, задернула шторы и включила торшер, чтобыпочитать в тишине. Но ей не читалось. Ей постоянно чудилось, будто кто-топытается вскрыть балконную дверь. А на лестничной площадке возились и сопели.Мила на цыпочках бегала от глазка к окнам и обратно, «Что, если я засну и меняукокошат спящую? — думала она, обливаясь потом от страха. — Зачем яне послушалась Ольгу?»

Соседский кот окончательно добил Милу, вспрыгнув со стороныбалкона на подоконник и проскрежетав по нему когтями целую серенаду. Чтобырасслабиться, Мила решила выпить рюмочку водки, запас которой всегда имелся вхолодильнике. Рюмочка согрела ее и принесла некоторое облегчение. Занюхав еепомидорами, Мила разобрала кровать и нырнула под одеяло, оставив снаружи глазаи ноздри.

В два часа ночи братья Глубоковы, которые заблаговременнообзавелись самой настоящей веревочной лестницей, привязали ее к железнымпрутьям балкона. Константин ловко перемахнул через перила и сделал первые двашага вниз. После чего его правая нога попала куда-то не туда, и верхолаззапутался в веревках. Он начал биться в путах, но поделать ничего не мог.

— Лучше бы я спрыгнул! — простонал он.

— Ага! И перебудил весь дом, — откликнулся Борис.

— Принеси фонарик! — шепотом потребовалКонстантин. — Я ни черта не вижу!

— Ты что? Если я на тебя посвечу, нас могут увидетьсоседи. Примут за воров и вызовут ментовку.

— А если ты на меня не посветишь, я провишу тут дорассвета.