— Зачем вас понесло на воздух в такую холодную пору?

— Ну… Мы должны были отредактировать статью, а наммешала секретарша, — не слишком удачно соврала Мила.

Она видела, что Орехов недоволен. Она знала его какоблупленного — могла расшифровать его жесты, выражение лица и каждое движениебровей. «Может быть, хорошо, что он ушел из моей жизни? — внезапноподумала Мила. — Если говорить по правде, он мне до смерти надоел».Несмотря на то, что Орехов был симпатичным сорокалетним мужчиной с длиннымтренированным телом, в его характере наличествовала масса отвратительных черт.

— А что думает по этому поводу сам Алик? — несдавался Орехов, проявляя одну из этих черт, а конкретно — ненужнуювъедливость. Нормальный мужчина на его месте уже давно полез бы в бумажник заденьгами.

— Веришь ли, Алик не видел этого типа. Он стоял к немуспиной.

— Но ты, конечно, закричала, подняла на уши всюредакцию…

— Конечно, — Мила раздула ноздри. — Но он всеравно успел убежать.

— А что милиция?

— Милиция не в силах заслонить собой всех беззащитныхграждан, — выкрутилась Мила. — Поэтому меня должен защитить ты. Незабыл, что у тебя все еще стоит штамп в паспорте? Или ты его уже соскоблил,чтобы порадовать свою кобылу?

— Не называй ее так! — резко бросил Орехов и,вскочив с места, принялся расхаживать по кабинету. — Если я полюбил другуюженщину, значит, она лучше, а не хуже тебя.

Это была лю??опытная трактовка ситуации, хотя, на взглядМилы, в ней тоже присутствовали изъяны. Когда Орехов поднялся, Мила снеудовольствием заметила, что он здорово постройнел. Впрочем, впечатлениеслегка портило лицо, которое вместе с остальным телом тоже сбросило вес ислегка обвисло. Однако вид у него все равно был шикарный. «Молодеет мне назло.В то время как я каждый вечер борюсь с гастрономическими искушениями, онизгоняет из себя жир при помощи молодой любовницы».

— Как ты можешь просить у меня денег в такоймомент? — возмутился между тем Орехов. — Ведь ты лучше кого бы то нибыло знаешь, в каком я сейчас нахожусь отчаянном положении! После бегстваЕгорова я буквально на грани разорения!

Мила ему не верила. Орехов был человеком-удачей. У негополучалось все, за что бы он ни брался. Он обращал в золото любой мусор и сумелсделать деньги на таких глупых вещах, как табуретки с подогревом иароматизированные носки. В смутные времена перестройки Орехов еще работал поспециальности, возглавляя скудно финансируемый и довольно убогий в смыслеполиграфического дополнения журнал «Самородки России». Журнал, по мнениюсвихнувшихся на русской идее хозяев, должен был поддерживать живую мысль, все ещебившуюся в отечественной глубинке. Мила не переставала удивляться, как пристоль мизерном тираже провинциальные читатели вообще смогли узнать осуществовании этого светоча мысли. Тем не менее на редакцию в первые же месяцыобрушился шквал писем, телефонных звонков и личных посещений самородков.Подавляющему большинству из них самое место было в сумасшедшем доме. ОднакоОрехов во всей этой куче мусора постоянно ухитрялся находить жемчужные зерна.

Когда журнал приказал долго жить, он сделал ставку на провинциальныхгениев и принялся запускать в производство их проекты. На памяти Милы былстроительный набор, из которого можно было построить дачный домик без единогогвоздя, с помощью суперклея, насмерть схватывавшего все подряд. Позже на основеэтого клея был создан суперстойкий лак для ногтей и суперрастворитель для него.Потом шли пояса от ревматизма из шерсти северных собак, прыгающие витамины длядетей и кеды со встроенным шагомером.

— Хочешь, я покажу тебе свои бухгалтерскиекниги? — предложил Орехов, упираясь ладонями в стол и нависая над Милой.

— Не стоит, — сказала та. — Я знаю, чтоЕгоров опустошил ваш общий сейф. Но у тебя ведь наверняка что-то осталось! Тыне объявил себя банкротом, твоя фирма продолжает существовать. Кроме того, тывсе еще ездишь на своей дорогой машине — я видела ее внизу на стоянке…

— Послушай! — Орехов взлохматил волосы, как делалвсегда, когда нервничал. — Я нашел нового инвестора. Он дает деньги подчертовски выгодный проект. Если у нас все получится, я куплю дорогую машину и тебетоже, обещаю.

— Мне не нужна машина! — закричала Мила и,вскочив, топнула ногой. — Мне нужен телохранитель. Причем не когда-нибудь,а прямо сейчас!

Она топнула второй ногой, и Орехов зашикал на нее:

— Тише ты! Сейчас должен прийти этот самый инвестор. Оченьприличный человек. Мне бы не хотелось, чтобы он застал в моем кабинетезареванную истеричку. Ты снизишь мой рейтинг. После бегства Егорова он у меня итак сильно упал.

Егоров и Орехов долгое время были партнерами. Все у них шлопросто прекрасно. Однако около месяца назад совершенно неожиданно для всехЕгоров бежал в неизвестном направлении, бросив на произвол судьбы жену иребенка и предварительно опустошив сейф фирмы. Судя по всему. Орехов оправилсяот удара, но признавать этого перед Милой не желал.

— Послушай, давай обсудим все трезво! — Он сновауселся в кресло и посмотрел на нее теплыми карими глазами. На его лице глазабыли самой сногсшибательной деталью. Наверное, с их помощью он и покорил своюГулливершу. Сейчас по их выражению Мила совершенно отчетливо поняла, что денегон ей не даст.

— Чудовище, — зловещим шепотом сказала она. —Когда меня застрелят, обещаю, что буду являться тебе каждую ночь и напоминать осегодняшнем разговоре!

— Подожди пророчествовать, — досадливо сморщилсяОрехов, которому явно не хотелось видеть во сне мертвую жену, исполненнуюукора. — Скажи-ка лучше: ты знаешь, за что тебя хотят убить?

— Если бы я это знала, — сердито ответилаМила, — то уж, наверное, что-нибудь предприняла бы! Конечно, не знаю.

— Но это самый настоящий абсурд! Тебя некому убивать!Некому и не за что.

— Ты думаешь, это была шутка? — изумиласьМила. — Но я почувствовала даже движение воздуха от просвистевшей пули!

— И все-таки ты осталась жива.

— Считаешь, меня хотели только напугать?

— Да ради чего тебя пугать? — спросил Орехов, ещераз подчеркивая ее ничтожный социальной статус.

— Тогда что же?!

— Думаю, стреляли в твоего приятеля Цимжанова. Если онне дурак, то уже сам это понял и предпринял соответствующие меры. Мила, нуподумай сама: есть ли в твоей жизни какая-нибудь тайна? Хоть что-нибудь,достойное убийства? Ничего. Ведь правда? Признайся!

Несмотря на то, что Орехов пытался ее успокоить, его словапрозвучали как оскорбление.

— Ты просто одинокая женщина средних лет, —продолжал он, не обращая внимания на изменившееся лицо Милы и ее прищуренныйправый глаз.

Мила сосредоточенно думала: «Наверное, Илья прав. Уж в чем,в чем, а в здравом смысле ему не откажешь».