Несправедливые условия сделки, на которые вынудили Харрисона, не укрылись от глаз его служащих. В письме от 26 марта, направленном юристу Говарду Фейнсэнду, который вел дела Harrison Freedman Associates, вступительная фраза Майка Уолтерса выглядела так: «Представляю Вашему вниманию окончательный вариант условий по сделке Barbizon’84, тщательно выверенных ради того, чтобы доставить полное инвестиционное удовольствие Дарру и его клике».

Несмотря на грабительские для Харрисона условия, эта сделка достигла той цели, к которой стремились они с Дарром: финансовое положение Харрисона выглядело куда лучше. Отдел прямых инвестиций снова привлек Харрисона к спонсорству сделок. Но так случилось, что при закрытии сделки Madison Plaza — а именно об участии в ней пекся Харрисон — сошлись интересы многих: личные — Дарра и Харрисона, и корпоративные — Carnegie, Watson & Taylor и First South. На сей раз все они оказались в состоянии глубокого конфликта не только с инвесторами, но и с банковскими регуляторами.

Увы, ни один инвестор не заинтересовался товариществом Madison Plaza, спонсируемым Carnegie. Предложение о его продаже на общую сумму в 52 млн долл., официально зарегистрированное в 1984 г., явилось самой важной сделкой с недвижимостью из всех, когда-либо проходивших через Prudential-Bache. Открывая невиданные доселе возможности для частных вложений капитала, эта сделка, как ожидалось, должна была принести фирме более 7 млн долл. в виде вознаграждений и возмещения понесенных издержек. Ее основу составляла первоклассная недвижимость — целый квартал в самом центре Манхэттена, на Мэдисон-авеню. Сделку отличала и почти беспрецедентная сложность, так как там предусматривались сложные ипотечные кредиты и формирование двух товариществ, одному принадлежали сами постройки, другому — земельный участок.

Эта сложность и отпугивала брокеров. Сделку не соглашались брать в работу, поскольку ни один брокер толком не смог бы объяснить клиентам ее суть. И потому сделка Madison Plaza чудовищно удручала Дарра — в отличие от других ее нельзя было продать по частям, поскольку в ней закладывался принцип «все или ничего». К тому же поджимали сроки: если к 31 мая 1984 г. не будет собрана вся сумма в 52 млн, сделка будет отменена и Prudential-Bache «останется с носом», не заработав ни цента. Более того, те, кто уже подписался под обязательством и вложил деньги, получат их обратно. Такое требование предусматривалось условиями сделки для того, чтобы гарантировать первым инвесторам, что, если на рынке не найдется достаточно покупателей, они не останутся внакладе. Надо сказать, такое жесткое условие было редкостью для отдела прямых инвестиций, и Дарра оно очень раздражало.

На кону были такие ставки, что Дарр решил лично вмешаться в продажу сделки. Для начала он еще раз внимательно просмотрел рекламный ролик с громким названием «Чудо на Мэдисон-авеню» и велел внести кое-какие правки, чтобы еще сильнее приукрасить сделку. Однако это не помогло сдвинуть продажи с мертвой точки. Тогда Дарр приказал Проскиа и остальным менеджерам на время отложить все прочие дела и сосредоточить усилия исключительно на продаже Madison Plaza. Результат был прежний. 29 февраля 1984 г. Дарр продиктовал серию угрожающих обращений, предназначенных руководителям продаж в регионах и их персоналу, дабы заставить их продавать Madison Plaza.

В одном таком типичном внутреннем меморандуме, адресованном Эду Деверо, отвечающему за продажи в нью-йоркском регионе, говорилось: «Я с полным правом ожидаю, что вы сыграете решающую роль в общенациональных продажах данной сделки. Я также ожидаю, что к концу следующего отчетного месяца вы доведете объем продаж по этой сделке до 10 000 000 долларов».

Далее следовала приписка: «Сделайте это во что бы то ни стало».

Но и эта мера оказалась на удивление бездейственной. В начале мая, когда крайний срок уже был буквально на носу, инвесторам удалось продать всего лишь половину сделки. Рынок упорно отвергал ее. Еще две-три недели, и по условиям официального предложения сделка Madison Plaza потеряет силу, и тогда Prudential-Bache придется возвращать инвесторам их деньги. Но перспектива упустить огромные комиссионные и вернуть клиентам деньги выглядела слишком позорной для Prudential-Bache. И тогда вопреки условиям предложения и без ведома и одобрения инвесторов в отделе прямых инвестиций приняли решение немного отодвинуть срок аннулирования сделки. В общем, было решено продать сделку любым способом, чего бы то ни стоило — буквально этого и требовал Дарр. И тут пригодился Клифтон Харрисон.

Не так давно он обсудил с руководством Prudential-Bache условия окончательного погашения его обязательств по займу Carnegie. А чуть раньше ему удалось отыскать новых деловых партнеров, имевших доступ к миллионам долларов. И потому, когда в мае Харрисон связался с руководством Carnegie, он держался уверенно и энергично.

«Насколько я знаю, у вас трудности с продажей долей в товариществе Madison Plaza, — начал он и сразу озвучил свое предложение: — Я располагаю некоторыми свободными суммами, и у меня есть ряд деловых партнеров, тоже с хорошими деньгами. Как вы смотрите на то, чтобы вместе собраться и обсудить, найдется ли способ закрыть эту сделку?» В Carnegie проявили ответный интерес, но Харрисон поспешил поставить жесткое условие: он должен стать генеральным сопартнером по сделке Madison Plaza, а Carnegie отказывается от требования залога по предоставленному Харрисону займу.

Причина усиления переговорных позиций Харрисона крылась в деловых связях, которые он завязал недавно с Джоном Робертсом, президентом и единственным акционером Summit Savings Association — амбициозной финансовой компании из Плейнвью, штат Техас. Они познакомились несколькими неделями раньше во Флориде, когда присматривались к одному отелю. Обнаружив, что интересуются одним объектом, Харрисон и Робертс заговорили о состоянии дел в недвижимости и тут поняли, что из них могла бы получиться замечательная команда. Робертсон решил, что, имея такие связи в Prudential-Bache — Харрисон не преминул рассказать о них в самых радужных красках, — его новый знакомец представляет собой внушительного инвестора в недвижимость.

Харрисон же со своей стороны выяснил, что в распоряжении Робертса имеются огромные суммы денег, доверенные Summit. До того, как Робертс в 1983 г. стал контролировать эту компанию, его банковский опыт ограничивался лишь займами. Теперь же внезапно открывшиеся возможности вкладывать миллионы долларов в первоклассные операции вскружили ему голову. Заполучив Summit, он предался безудержному расточительству, попутно выискивая прибыльные сделки покрупнее. Робертс уже успел привлечь к себе всеобщее внимание: он вел шикарный образ жизни, беспрестанно летал между Нью-Йорком, Палм-Бич и Плейнвью исключительно частными самолетами. Он привык требовать себе самых изысканных блюд, коллекционного шампанского, самой лучшей икры, самых роскошных отелей. Пока его жена сидела дома в Плейнвью, он раскатывал по стране в компании умопомрачительных красоток. По большому счету они с Харрисоном обнаружили друг в друге родственные души — оба, казалось, родились на свет только для того, чтобы прожигать жизнь в удовольствиях.

Коллеге топ-менеджеру Summit Робертс сообщил, что управленческого вознаграждения не требует — «Просто оплачивай мои расходы, и ладно».